ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА
В районе устья реки Яны работала в 1820—1824 гг. экспедиция Ф. Врангеля и Анжу. Именно Анжу получил специальное задание произвести опись устья реки Яны. В конце 1820 года Анжу прибыл в Устьянск и прежде всего попытался достичь Ляховских островов. Это ему удалось. В следующем 1821 году были описаны берега островов Столбового, Котельного, Фадеевского и Новой Сибири. Как и всякого полярного исследователя, Анжу манили к себе
[270]
неизвестные земли, по слухам лежавшие где-то в Северном Ледовитом океане. Анжу двигался по льду на собаках до 76 градуса 33 минут северной широты и никакой «земли» не обнаружил.
Летом 1821 года эта экспедиция обследовала берега Восточной Сибири к западу от устья реки Индигирки. В 1822 году Анжу вторично отправился на Ляховские острова и открыл среди «их остров Фигурный. В то же время помощник начальника экспедиции штурман Ильин прошел компасною съемкой десять устьевых проток реки Лены и достиг устья реки Оленек.
Экспедиция Врангеля при Анжу сделала, таким образом, очень большую работу, засняв около трех тысяч километров побережья. Но главное стремление этой экспедиции было в сторону моря, на север, к полюсу.
Сама земля Восточной Сибири мало интересовала исследователей, и шли они главным образом по берегу моря или даже по морскому льду («Путешествие Ф. фон-Врангеля вдоль Северного берега Сибири», «Отечественные записки», 1840 г., т. 2).
В эту же область проникли экспедиции Э. Толля и А. Бунге в 1885—1886 гг. и Воллосовича в 1909—1910 гг.
Однако тяготение к северу сказывалось и на этих экспедициях.
Исследовательские партии, как правило, выйдя из своей базы (в данном случае Устьянска), стремились как можно скорее доехать к берегу моря, чтобы уже оттуда начать работы.
Земли в промежутке между реками Яной и Индигиркой, Яной и Леной, Индигиркой и Колымой по существу оставались и до настоящего времени не исследованными ниже 69 параллели. Впрочем, и для южной части ЯАССР еще нет достаточно точных карт.
В 1928 году на верхнем течении реки Индигирки, в Оймяконе, работала геологоразведочная партия С. В. Обручева. Оймяконский район вплотную примыкает к сибирским землям, граничит на востоке с Забайкальем.
Казалось бы, уже много искательских отрядов должны были пересечь эту область. Но профессор Обручев (см. книгу «В неведомых горах Якутии», издание «Мол. Гвардия», Ленинград, 1931 г.) в 1928 году открыл здесь один из
[271]
величайших хребтов азиатского материка, бывший до того не занесенным на карты хотя бы даже только предположительно. По мнению профессора С. Обручева и его спутника геодезиста Салищева, этот хребет, названный хребтом Черского (геолог И. Д. Черский умер в 1892 году во время обследования долины реки Колымы), тянется на север, в тундру, примерно до семидесятой параллели северной широты.
Обручев наметил две ветви хребта Черского, идущие с юга на север почти параллельно друг другу.
Хребет, обнаруженный колхозным экспедиционным отрядом, возможно, замыкает ветви хребта Черского с севера, образуя вместе с ними некоторое подобие буквы «П».
Возможно однако, что этот хребет представляет собою и совершенно самостоятельное образование земной коры.
Странно, конечно, что научные экспедиции, обследовавшие дальний север Российской империи, больше смотрели в даль, чем себе под ноги. Не удосужились пройти рекогносцировкой Оймякон, проглядели Темир Тас — «Железный Хребет».
Но захватническая политика царского режима накладывала неизгладимые следы на все проявления научной и экономической жизни страны.
В. И. Ленин в своих работах совершенно точно доказал, что для царской России — Сибирь, Башкирия, Кавказ, Туркестан — все вообще окраины Империи фактически являлись колониями, как бы там ни пытались опровергать эту истину буржуазные ученые.
И в ряду империалистических хищников царская Россия, по масштабу своих колониальных захватов, стояла на втором месте.
К началу войны 1914—1918 гг. колониальные владения Великобритании заключали в себе 22,5 миллиона кв. км; России — 17 миллионов кв. км, Франции 0,9 миллиона кв. км.
Сознавая себя метрополией, под защитой простецкой маски «собирательницы земли русской», романовская империя фактически третировала и держала в черном теле окраинные свои области, именно — на положении колоний.
Отсюда и проистекало то исключительно беззастенчивое выкачивание сырьевых ресурсов из облагодетельствованных
[272]
монаршею властью окраин и в то же время чудовищное по наглости своей административное пренебрежение культурными потребностями десятков и сотен племен «инородцев».
Исследователи и изыскатели, маститые академики и профессора, сытно подкормленные из государственного корыта, старательно творили и на севере волю тех, кто их посылал, — волю помещиков и капиталистов, алчной своры земельных захватчиков.
Каждая экспедиция имела своей главной целью увеличение территории Империи за счет плохо лежащих чужих земель.
История знает в этом отношении факты изумительной бесцеремонности.
Так, например, в 1769—1771 гг. якутский губернатор Чичерин отправляет в Ледовитый океан секретную экспедицию под начальством геодезистов Леонтьева, Лысова и Пушкарева.
Этим флибустьерам от науки дается задание: «отыскать неизвестную американскую землю, по слухам, лежащую у азиатских берегов».
Губернатор предполагает, что земля, о которой рассказывают, — чужая. Но отчего бы ее не попробовать захватить, если сами хозяева, может быть, еще не успели на этой земле обжиться.
Ведь если удастся нечистоплотная затея — пожалует «обожаемый монарх» губернатору звезду на грудь и вотчину где-нибудь в Тверской губернии. А самому царю тоже прибыль — новая «жемчужина короны»...
Одним словом, ювелирное дело!., тонкая работа!..
И отряд геодезистов бродит по льдам Восточно-Сибирского полярного моря целую зиму.
«Американской» земли не нашли. Вместо этого детально обследовали Медвежьи острова: экспедиция странствовала все-таки не зря, и за особое усердие губернаторский мундир украшается внеочередным орденом (Щеглов, «Хронология Сибири», Иркутск, 1883 г., стр. 290).
Атаман всероссийской разбойной шайки дворян и капиталистов жалует смышленного холопа за дельную мысль: ничего, что на первый раз сорвалось; следующий раз вороватый холуй, может быть, окажется более удачливым.
[273]
