1
Морозная ночь февраля 1918 года на Ревельском рейде... Помещение кают-компании советского линкора до-отказа заполнено матросами. Они с напряженным вниманием слушают сообщение о вторжении немецких войск в пределы Советской республики.
Это было результатом предательского нарушения Троцким прямых директив партии.
Будучи тогда председателем советской делегации в Бресте, замаскировавшийся враг народа Троцкий заявил об отказе Советской республики подписать мир на предложенных Германией условиях и в то же время уведомил немцев, что Советская республика вести войну не будет и продолжает демобилизацию армии.
Германское правительство воспользовалось предательством Троцкого, прервало перемирие и перешло в наступление.
Советское правительство бросило клич: «Социалистическое отечество в опасности!» и призвало «все Советы и революционные организации защищать каждую позицию до последней капли крови».
Уже тогда стало ясно, что германские империалисты попытаются захватить наш Балтийский флот. Особенно большая опасность для флота создалась в результате вторжения германских войск в Эстонию и в направлении Пскова — флот мог быть отрезан от советских портов. В связи с этим Совет Народных Комиссаров в телеграмме за подписью В. И. Ленина и И. В. Сталина немедленно дал командованию Балтфлота директиву — пробиться с кораблями сквозь льды и как можно скорее вывести их из Ревеля (Таллина) и Гельсингфорса в Кронштадт. Эта директива встретила горячий отклик среди моряков Балтфлота. Всеобщий подъем возглавили большевистские организации кораблей. Они воодушевляли весь личный состав флота на опасный ледовый поход и сумели сломать пассивность и саботаж отдельных командиров из среды старого офицерства. Пример самоотверженного служения советской Родине показал большевик Борис Жемчужин: «Будучи комиссаром Балтийского флота в Финляндии, Жемчужин проделал большую работу по эвакуации кораблей из Гельсингфорса в Кронштадт. Борис Жемчужин был тесно связан с матросскими массами. Это был стойкий и преданный делу партии пропагандист и боевой комиссар».
В Ревельском порту в феврале была сосредоточена значительная часть русского военного флота: крейсеры «Рюрик», «Баян», «Адмирал Макаров», «Олег», «Богатырь», миноносцы, подводные лодки и т. д. Вследствие стремительного наступления немцев Ревель мог в любое время оказаться под ударом.
Порт стал фактически западней для русских боевых судов, так как весь Финский залив и часть Балтийского моря были покрыты тяжелым льдом, в котором суда эти самостоятельно двигаться не могли. Поэтому, как решил Центробалт, из Гельсингфорса нужно было немедленно выслать на помощь мощный ледокол «Ермак».
— Товарищи, обстановка следующая,— говорил оратор: — По последним сообщениям, неприятель движется от Леаля на Ристи. Из Гапсаля получено известие, что стоящий там первый эстонский полк отказался итти на позицию у Ристи, арестовал местный Совет депутатов и разоружил нашу десантную роту и команду батареи № 37. Товарищи! Надо признать откровенно, что положение ревельского укрепленного района безнадежно. Нами принимаются самые срочные меры по эвакуации порта и всего портового имущества.
Матросы зашумели, посыпались вопросы, предложения. Собравшиеся громко выражали свое негодование. Председателю собрания с трудом удалось водворить сравнительную тишину, И ОН Громко воскликнул:
— Товарищи! Положение ясно для всех. Выход один, победа или смерть за народ!
— Верно! Правильно!
— Предательство эстонских белогвардейцев ясно показывает,— продолжал председатель,— к чему стремятся наши враги. Буржуи и помещики идут против нас, чтобы восстановить старый строй и уничтожить Советы. Так вот, мы постановили: всякого, кто хочет возврата власти эксплоататоров, кто свои шкурные интересы ставит выше интересов рабочих и крестьян,— объявить изменником и врагом революции.
Многие вскочили с мест.
— Нет среди нас таких! — кричали матросы. Была единогласно принята резолюция:
«Сейчас же прекратить увольнение в запас и в отпуск всех без исключения; в кратчайший срок привести все в боевую готовность; ввести на корабле строгую, революционную дисциплину, но не офицерскую палочную, а сильную сознанием каждого моряка, точно выполняющего указания и постановления своего комитета.
... Все под ружье! Все под красное знамя революции!
Кто сейчас не с нами, тот против нас!».
Приказом по Балтийскому флоту от 22 февраля 1918 г. была объявлена революционная мобилизация. В приказе говорилось:
«Всех, кто способен держать оружие, Родина зовет на последний революционный бой, в котором или победим, или с честью умрем. Всякие увольнения с этого момента прекращаются, товарищи призываются на свои бывшие места для зашиты кровью добытой свободы».
Немецкие войска уже подходили вплотную к Ревелю. Нельзя было медлить ни минуты. 21 февраля, в 10 часов утра. Гапсаль был занят немцами.
23-го, около 11 часов утра, на станцию Лаакт прилетел неприятельский аэроплан. Он сбросил бомбы на стоявший у станции поезд с эвакуированными командами батарей приморского фронта, но безрезультатно; пути не были разрушены, никто не пострадал. Матросы, находившиеся в поезде, обстреляли аэроплан из винтовок.
Флот с лихорадочной быстротой готовился к выходу из Ревеля.
Срочно приводились в порядок машины кораблей. Некоторые машинные части находились в мастерской порта, и их нужно было еще доставить на борт и лишь затем собрать. На всех кораблях круглые сутки кипела работа под руководством опытных моряков.
Тем временем из Гельсингфорса прибыл «Ермак». 25 февраля почти все суда флота, кроме крейсера «Адмирал Макаров», вышли на рейд и выстроились для эвакуации. По описанию рулевого крейсера «Богатырь» обстановка в этот момент была такова:
«Утром все боевые суда находились на большом рейде. Ледоколы «Ермак» и «Волынец» усиленно работали, обходя суда и обламывая вокруг них лед. В воздухе над рейдом летали два неприятельских аэроплана. На берегу осталось много желающих отправиться с нами, но корабли, будучи перегружены имуществом, не могли забрать всех желающих выехать из Ревеля. Неожиданно с неприятельских аэропланов полетели на нас бомбы; одна из них попала на броненосный крейсер «Рюрик», и, как потом выяснилось, двое моряков были ранены». Из зенитных орудий кораблей был открыт ураганный огонь по аэропланам, которые сразу же скрылись. В 14 часов 50 минут «Ермак» двинулся впереди каравана боевых судов, ломая лед и оставляя за собой широкий след.
Еще до прихода немцев в Ревель советское морское командование спешно решало вопрос-как быть с остающимися батареями и укреплениями? На вопрос начальника береговой обороны, следует ли взрывать батареи а когда именно, — коллегия Морского комиссариата 24 февраля приказала: «Уничтожать береговые батареи, когда по обстановке признаете это нужным...». Вслед за этим связь с Петроградом по прямому проводу прервалась; оставалась только телефонная связь с полуостровом Вимс и островом Вульф. В 19 часов вечера был отдан приказ взорвать на Вимсе орудия, прожектора и дизеля, что и было исполнено в ночь на 25 февраля. На другой день вечером с проходившего мимо острова Нарген крейсера «Адмирал Макаров» были переданы прожектором настойчивые приказания немедленно взорвать все батареи. Раньше, чем кто-либо из командования успел отдать распоряжение, команды батареи сами (очевидно, не доверяя своим офицерам) зажгли бараки, уничтожили телефонную связь, взорвали 120-миллиметровую батарею № 11. В ночь на 27 февраля взлетели на воздух почти все остальные батареи на островах Нарген и Вульф.
Так были взорваны укрепления морской крепости. Эти укрепления уничтожили, чтобы не отдать врагу.
Под грохот оглушительных взрывов, в багровом зареве пожаров, по каналу, пробиваемому по льду «Ермаком», вся эскадра двинулась из Ревеля в направлении на Гельсингфорс, который находился тогда в руках финского революционного правительства.
Двигался флот по сплошному льду чрезвычайно медленно. Мелкие суда то и дело застревали во льду и отставали от крейсеров, которые вынуждены были останавливаться и ожидать, пока помогающий «Ермаку» ледокол «Волынец» не освободит маломощные суда и подведет их к головному отряду. Застревали порой и крейсеры, и тогда без могучего «Ермака» уже нельзя было обойтись. Это была затяжная, утомительная работа.
«26 февраля 1918 года... 7.00. Пошли освобождать застрявшие крейсеры.
Освободив крейсеры, пошли дальше,— записано в вахтенном журнале «Ермака»...
18.45. Провели «Петр Великий» по Грохару, повернули обратно к крейсерам, затертым во льдах.
27 февраля. Выйдя из Гельсингфорса в 6.45, пошли пробивать дорогу в Густавсвердском проливе.
7.30. Пробив лед, пошли обратно
9.15. Подошли к крейсеру «Олег», начали около него ломать лед.
9.20. Пошли в Гельсингфорс, ведя за собой «Олег», дойдя до Грохару, повернули обратно.
11.00. Очистили от льда «Волгу» и «Михаил».
13.00. Взяв на буксир «Эгерио» и «Озилию», повели к Грохару..." и т.д.
После трех мучительных суток непрерывной борьбы со льдом и непрестанной угрозы вражеского нападения наиболее крупные боевые корабли ревельской эскадры были благополучно доведены «Ермаком» и «Волынцем» до Гельсингфорса. Значительно хуже обстояло дело с мелкими судами. Они беспомощно застряли и рассеялись по Финскому заливу. «Ермаку» и «Тармо» (небольшому финскому ледоколу) не один раз приходилось возвращаться за ними. Некоторые мелкие суда были брошены своими командами, которые ушли на другие корабли, не желая попасть в плен к немцам. Такие суда приходилось вводить в Гельсингфорс на буксире... Ледокольная флотилия Балтики состояла из «Ермака» (наиболее сильного). «Волынца», финских «Тармо» и «Сампо», малого вспомогательного ледокола «Штадт Ревель» и такого же ледокола «Трувор». Но во время сильно затянувшейся проводки оставшихся судов к Гельсингфорсу контрреволюционно настроенное командование финских ледоколов «Тармо» и «Сампо». находившихся в Або, передало ледоколы белофиннам, отряды которых наступали в этом районе.
2
Политическая обстановка в Гельсингфорсе, столице Финляндии, куда из Ревеля были переведены русские военные суда, вначале благоприятствовала пребыванию советского флота. Как известно, после Великой Октябрьской социалистической революции советское правительство, следуя ленинско-сталинской национальной политике о праве наций на самоопределение вплоть до образования самостоятельного государства, признало независимость Финляндии. Финское буржуазное правительство Свинхувуда использовало это признание в своекорыстных классовых целях. В январе 1918 г. финская буржуазия повела открытое наступление против трудящихся. В ответ на белый террор буржуазии в Финляндии вспыхнуло революционное восстание.
Газета «Työmies» в конце января сообщала: «Гельсингфорсская рабочая Красная гвардия завладела сенатским гнездом и многими другими высшими правительственными учреждениями столицы. Город фактически во власти рабочих».
28 января 1918 года было образовано финское революционное правительство — Совет Народных Уполномоченных. Прежнее финское правительство реакционера Свинхувуда, ориентировавшееся на германский империализм, вынуждено было бежать на север. Обосновалось оно в г. Вазе. Революционное правительство Финляндии проявляло самое дружественное отношение к Советской республике. Оно заключило с ней «договор дружбы и братства» и провозгласило свою солидарность с Великой Октябрьской социалистической революцией в России. Отношение к русским морякам в Гельсингфорсе было прекрасным.
Вскоре, однако, политическая обстановка резко ухудшилась. Уже в марте 1918 года белофинскому правительству удалось заключить союз с Германией, которая оказала ему вооруженную помощь. В это же время советское правительство Российской республики вынуждено было принять тяжелые условия Брестского мира. Россия была обязана свои военные суда либо перевести в русские порты, либо разоружить.
6 марта 1918 г. на яхте «Полярная звезда» состоялось пленарное заседание судовых и ротных комитетов совместно с членами Центробалта и комиссарами флота. Пленум поручил Совету Комиссаров флота, выработать конкретный план вывода судов и эвакуации Гельсингфорсской базы. В первую очередь решено было немедленно приступить к выводу из Гельсингфорса первой бригады линейных кораблей и крейсеров в ближайший русский порт — Кронштадт.
12 марта 1918 года группа крупнейших военных судов вышла с помощью ледоколов «Ермак» и «Волынец» из Гельсингфорса.
