Предлагаем вниманию читателей еще одну выдержку из дневника, который вел во время зимовки в Молодежной (1974 г.)
начальник 19-й Советской антарктической экспедиции, кандидат технических наук Вениамин Степанович Игнатов.
Часть дневника опубликована в сборнике «Человек и стихия» на 1977 г.
6 июля 1974 г. Вторые сутки в Молодежной хозяйничает циклон. Он принес с собой тепло, ненастье, обильный снегопад. Заметно подросли сугробы. Температура воздуха поднялась до минус пяти градусов, стрелка ветромера замерла на нуле. В напоенном влагой воздухе затейливо кружатся пушистые снежинки, мягко оседая на снежные валы, избороздившие поселок. Небосвод закрыт плотной завесой облаков, только на востоке, где в этот час должно быть солнце, слабо алеет узкая полоска.
Спрятавшись за горизонт, солнце не торопится украсить своим присутствием наш унылый пейзаж, но его влияние мы ощущаем: вторые сутки сидим без связи. Эфир, взбудораженный сильнейшей бурей на огненной поверхности светила, серьезно «забастовал». Замолчала Москва, не слышны позывные антарктических станций. Радисты называют такую ситуацию «гухором».
Груда корреспонденции копится на столах в радиобюро, ожидая часа, когда Солнце чуть «приотпустит вожжи» и эфир снова заговорит. Тогда радиограммы разлетятся во все концы и возвестят миру, что люди шестого континента живут и здравствуют, работа не замерла, жестокая схватка с суровой природой продолжается...
11 июля. Вот и полярная ночь позади. Правда, на широте Молодежной она непродолжительна — всего несколько недель, но все же... По расчетам астрономов, солнце должно было появиться еще вчера, но, к сожалению, жестокая пурга и ураганный ветер помешали встрече. Зато сегодня денек на славу. Как говорится, тишь и благодать. Даже не верится, что мы за тридевять земель, на грозном и суровом континенте. Теперь мы непременно встретим желанного и дорогого друга.
Поднявшись над горизонтом, солнечный диск брызнул в глаза нестерпимо ярким светом. Мы невольно зажмурились и отвернулись, вытирая слезы, бежавшие по огрубевшим от мороза лицам не то от ослепительного света, не то от радости. Спасибо, солнце, что существуешь ты на свете! Никто не ждет тебя так страстно и нетерпеливо, как наш брат полярник.
Используя благоприятную погоду, снарядили в поход передвижную гидрологическую лабораторию. Вздымая тучи снега, видавший виды вездеход бодро потащил ее к месту предстоящих работ на припае. В этом месяце нам очень нужно выполнить гидрологический разрез, сопроводив его еще и ледомерной съемкой. Работе, прямо скажем, не позавидуешь: все время на морозе, в ледяной воде, неустроенной походной обстановке. В каждой точке разреза, а их более десятка, нужно выдолбить пешнями по большой лунке, очистить ее от ледяного крошева, опустить на глубину необходимые приборы, взять пробы воды, измерить толщину льда, скорость течений и т. д. и т. п.
13 июля. Вчера вечером синоптики предупредили о приближении шторма. Ожидаются метель и усиление ветра до 25 метров в секунду. Как ни обидно, но гидрологические работы на припае пришлось прекратить. Около 5 часов утра вездеход и вся группа — квартет «робинзонов» — благополучно вернулись в поселок. И как раз вовремя. На этот раз синоптики не ошиблись: погода испортилась окончательно. Теперь будем выжидать подходящую погоду, чтобы завершить разрез.
23 июля. Наконец-то закончили большое, важное и в общем-то небезопасное дело — зимний гидрологический разрез на припае. Уставшие, продрогшие, но довольные проделанной работой, в поселок вернулись наши «робинзоны»: Борис Николаев- гидролог, Леонид Иванов — водитель вездехода, Валентин Митрюков и Юрий Романов — их добровольные помощники. Пять долгих суток, почти без сна, в условиях, далеких от привычного комфорта в Молодежной, они бродили по изборожденному трещинами припаю, там, где необходимо, наводили деревянные мосты, закоченевшими руками долбили неподатливый припай и очищали лунки ото льда, чтобы не повредить спускаемые в них приборы.
... Пять дней и пять ночей — срок небольшой, всего лишь эпизод из длинного однообразия дней зимовки, но каждый чувствовал и понимал, что в эти дни им здорово досталось.
Мы встретили их чем могли — улыбками, сочувствием, наваристым борщом, горячей баней. Даже заветную бутылку извлекли из тощего «резерва главного командования». Помоются ребята, отоспятся — и эпизод забыт. Опять привычный распорядок дня, опять работа...
Наш гидрологический квартет вернулся как нельзя кстати. Ветер стал набирать силу, когда вездеход, устало отфыркиваясь, еще медленно полз по припаю, а взобравшись на ледяной барьер, он почти потонул в белой кутерьме начавшейся метели.
Вот уже несколько дней, как погода, что называется, ни то ни се: метель то затихает, то набрасывается на нас с еще большей силой, ветер то падает до нуля, то мгновенно возрастает до бешеной скорости урагана. Временами проглядывает солнце, но, словно чего-то испугавшись, снова прячется в темно-серые тучи. Запоздай ребята с прибытием в поселок на несколько часов, они могли бы застрять надолго.
29 июля. Сегодня выдался приличный денек. Правда, пасмурно, небо зашторено облаками, но почти штиль. Метель угомонилась. Нынче как раз подходящий момент, чтобы покончить с «хвостами». Ведь июль на исходе, а до снегомерной съемки на куполе, предусмотренной научной программой, у нас не дошли пока руки.
Не теряя драгоценных минут, быстро снарядили группу для похода на купол. Ее возглавил начальник аэрометеорологического отряда Герман Сакунов. Гидролог Борис Николаев и водитель вездехода Адольф Ноак из группы зимовавших с нами немецких специалистов-его помощники. Сердито фыркнув на прощание тугой струей выхлопного газа, вездеход скрылся за поворотом извилистой каменистой дороги.
Погода на куполе всегда похуже, чем в Молодежной, но поначалу и здесь видимость была приличная. Вездеход проворно карабкался по ледяному склону, мелькали расставленные вдоль дороги вешки, знакомые ориентиры. Остались позади утонувшие в снегу домики, где проводят свои исследования специалисты из ГДР, а цель поездки — широкая лента взлетно-посадочной полосы, на которой разбит снегомерный профиль, — все еще не появлялась.
Погода портилась на глазах. Рассеянный свет, пробивавшийся сквозь толщу облаков, и шаловливый поземок, крутившийся возле самого носа ревущего вездехода, окутывали местность белой мглой, в которой различить спасительные вешки так же трудно, как отыскать иголку в стоге сена.
Подумав, что сбились с пути, на валкий кузов вездехода выставили впередсмотрящего. Но долго ли проторчишь на таком ветре и морозе?
«Пока не замело следы, пора бы возвращаться», — мелькнула мысль. Но правильные мысли не всегда приходят вовремя.
Вездеход тряхнуло. Глухой, зловещий шум обвала не оставлял сомнений, что рухнул в пропасть снежный мост, по которому он только что проехал.
Тяжелая машина замедлила свой бег, чуть покачалась над пропастью, как бы в раздумье, и медленно, собравшись с силами, перевалила через край обрыва.
Выбравшись из кабины, все трое подползли к обрыву трещины и заглянули в ее разверзнутую пасть. Картина впечатляла: голубоватые с зазубринами стены ледяной могилы отвесно уходили в глубину, пока хватало глаз. Прикинув ширину, отмети-ли — ее с лихвой хватило бы и на два вездехода. Не трудно догадаться, что было бы со всеми, не сделай вездеход решающий рывок.
Перекурив, немного отойдя от треволнений, осмотрелись. Вездеход стоял на островке ледяной тверди примерно метров 50 на 50. Вокруг зияли трещины, края которых кое-где соединяли коварные снежные мосты-ловушки.
Предстояло решить дилемму: бросить вездеход и, перебравшись через снежный мост, пешком добраться до поселка или вторично испытать судьбу. Подумав, выбрали второе.
Предельно разогнавшись, вездеход перемахнул непрочный мост, преодолев вторично опасный рубикон мгновеньем раньше, чем устремилась вниз грохочущая снежная лавина разрушенного моста. И словно в награду за пережитое выглянуло солнце. На снежной белизне отчетливо чернели спасительные вешки, злосчастный снегомерный профиль, который незаметно проскочили, оказался рядом. Жизнь продолжалась, и в свете солнечного дня ушедший в прошлое опасный эпизод казался не таким уж мрачным.
начальник 19-й Советской антарктической экспедиции, кандидат технических наук Вениамин Степанович Игнатов.
Часть дневника опубликована в сборнике «Человек и стихия» на 1977 г.
Спрятавшись за горизонт, солнце не торопится украсить своим присутствием наш унылый пейзаж, но его влияние мы ощущаем: вторые сутки сидим без связи. Эфир, взбудораженный сильнейшей бурей на огненной поверхности светила, серьезно «забастовал». Замолчала Москва, не слышны позывные антарктических станций. Радисты называют такую ситуацию «гухором».
Груда корреспонденции копится на столах в радиобюро, ожидая часа, когда Солнце чуть «приотпустит вожжи» и эфир снова заговорит. Тогда радиограммы разлетятся во все концы и возвестят миру, что люди шестого континента живут и здравствуют, работа не замерла, жестокая схватка с суровой природой продолжается...
11 июля. Вот и полярная ночь позади. Правда, на широте Молодежной она непродолжительна — всего несколько недель, но все же... По расчетам астрономов, солнце должно было появиться еще вчера, но, к сожалению, жестокая пурга и ураганный ветер помешали встрече. Зато сегодня денек на славу. Как говорится, тишь и благодать. Даже не верится, что мы за тридевять земель, на грозном и суровом континенте. Теперь мы непременно встретим желанного и дорогого друга.
Поднявшись над горизонтом, солнечный диск брызнул в глаза нестерпимо ярким светом. Мы невольно зажмурились и отвернулись, вытирая слезы, бежавшие по огрубевшим от мороза лицам не то от ослепительного света, не то от радости. Спасибо, солнце, что существуешь ты на свете! Никто не ждет тебя так страстно и нетерпеливо, как наш брат полярник.
Используя благоприятную погоду, снарядили в поход передвижную гидрологическую лабораторию. Вздымая тучи снега, видавший виды вездеход бодро потащил ее к месту предстоящих работ на припае. В этом месяце нам очень нужно выполнить гидрологический разрез, сопроводив его еще и ледомерной съемкой. Работе, прямо скажем, не позавидуешь: все время на морозе, в ледяной воде, неустроенной походной обстановке. В каждой точке разреза, а их более десятка, нужно выдолбить пешнями по большой лунке, очистить ее от ледяного крошева, опустить на глубину необходимые приборы, взять пробы воды, измерить толщину льда, скорость течений и т. д. и т. п.
13 июля. Вчера вечером синоптики предупредили о приближении шторма. Ожидаются метель и усиление ветра до 25 метров в секунду. Как ни обидно, но гидрологические работы на припае пришлось прекратить. Около 5 часов утра вездеход и вся группа — квартет «робинзонов» — благополучно вернулись в поселок. И как раз вовремя. На этот раз синоптики не ошиблись: погода испортилась окончательно. Теперь будем выжидать подходящую погоду, чтобы завершить разрез.
Мы встретили их чем могли — улыбками, сочувствием, наваристым борщом, горячей баней. Даже заветную бутылку извлекли из тощего «резерва главного командования». Помоются ребята, отоспятся — и эпизод забыт. Опять привычный распорядок дня, опять работа...
Наш гидрологический квартет вернулся как нельзя кстати. Ветер стал набирать силу, когда вездеход, устало отфыркиваясь, еще медленно полз по припаю, а взобравшись на ледяной барьер, он почти потонул в белой кутерьме начавшейся метели.
Вот уже несколько дней, как погода, что называется, ни то ни се: метель то затихает, то набрасывается на нас с еще большей силой, ветер то падает до нуля, то мгновенно возрастает до бешеной скорости урагана. Временами проглядывает солнце, но, словно чего-то испугавшись, снова прячется в темно-серые тучи. Запоздай ребята с прибытием в поселок на несколько часов, они могли бы застрять надолго.
29 июля. Сегодня выдался приличный денек. Правда, пасмурно, небо зашторено облаками, но почти штиль. Метель угомонилась. Нынче как раз подходящий момент, чтобы покончить с «хвостами». Ведь июль на исходе, а до снегомерной съемки на куполе, предусмотренной научной программой, у нас не дошли пока руки.
Не теряя драгоценных минут, быстро снарядили группу для похода на купол. Ее возглавил начальник аэрометеорологического отряда Герман Сакунов. Гидролог Борис Николаев и водитель вездехода Адольф Ноак из группы зимовавших с нами немецких специалистов-его помощники. Сердито фыркнув на прощание тугой струей выхлопного газа, вездеход скрылся за поворотом извилистой каменистой дороги.
Погода на куполе всегда похуже, чем в Молодежной, но поначалу и здесь видимость была приличная. Вездеход проворно карабкался по ледяному склону, мелькали расставленные вдоль дороги вешки, знакомые ориентиры. Остались позади утонувшие в снегу домики, где проводят свои исследования специалисты из ГДР, а цель поездки — широкая лента взлетно-посадочной полосы, на которой разбит снегомерный профиль, — все еще не появлялась.
Погода портилась на глазах. Рассеянный свет, пробивавшийся сквозь толщу облаков, и шаловливый поземок, крутившийся возле самого носа ревущего вездехода, окутывали местность белой мглой, в которой различить спасительные вешки так же трудно, как отыскать иголку в стоге сена.
Подумав, что сбились с пути, на валкий кузов вездехода выставили впередсмотрящего. Но долго ли проторчишь на таком ветре и морозе?
«Пока не замело следы, пора бы возвращаться», — мелькнула мысль. Но правильные мысли не всегда приходят вовремя.
Вездеход тряхнуло. Глухой, зловещий шум обвала не оставлял сомнений, что рухнул в пропасть снежный мост, по которому он только что проехал.
Тяжелая машина замедлила свой бег, чуть покачалась над пропастью, как бы в раздумье, и медленно, собравшись с силами, перевалила через край обрыва.
Выбравшись из кабины, все трое подползли к обрыву трещины и заглянули в ее разверзнутую пасть. Картина впечатляла: голубоватые с зазубринами стены ледяной могилы отвесно уходили в глубину, пока хватало глаз. Прикинув ширину, отмети-ли — ее с лихвой хватило бы и на два вездехода. Не трудно догадаться, что было бы со всеми, не сделай вездеход решающий рывок.
Перекурив, немного отойдя от треволнений, осмотрелись. Вездеход стоял на островке ледяной тверди примерно метров 50 на 50. Вокруг зияли трещины, края которых кое-где соединяли коварные снежные мосты-ловушки.
Предстояло решить дилемму: бросить вездеход и, перебравшись через снежный мост, пешком добраться до поселка или вторично испытать судьбу. Подумав, выбрали второе.
Предельно разогнавшись, вездеход перемахнул непрочный мост, преодолев вторично опасный рубикон мгновеньем раньше, чем устремилась вниз грохочущая снежная лавина разрушенного моста. И словно в награду за пережитое выглянуло солнце. На снежной белизне отчетливо чернели спасительные вешки, злосчастный снегомерный профиль, который незаметно проскочили, оказался рядом. Жизнь продолжалась, и в свете солнечного дня ушедший в прошлое опасный эпизод казался не таким уж мрачным.