Полярная Почта

Гибель "Руслана"

В течение суток безостановочно работали радиостанции «Малыгина», «Руслана» и «Красина».

Черный шторм и снег неистовствовали в океане, что-то кричали, перекликаясь, в трюмах водолазы, с шипением прокатывалась волна, оставляя на палубе ледяной след, а мы толпились над бледным радистом Клементьевым, ловя сообщения с «Руслана». Крылов ежеминутно посылал распоряжения. Он предоставил «Малыгина» капитану и забыл про ледокол. Эпроновцами командовали Бобрицкий, Пучков и Хандюк. Крылов был занят только «Русланом». Васин, в несколько часов постаревший и осунувшийся, не уходил из рубки. Миша Клементьев леденеющими пальцами записывал радио; он бросался к моторам и, стоя над аппаратом в изорванной в спешке тужурке, держал связь со своим приятелем Волынкиным.

В течение суток—с ночи до полуночи следующего дня — шли радиограммы, шли до тех пор, пока «Малыгин» не очутился далеко от берегов Шпицбергена.

С «Руслана» поступали все более и более тревожные известия. Мы приводим полный текст радиограмм трех судов за ночь с 4 до 11 часов 50 минут 25 апреля.

Одновременно «Малыгину» передавал донесения командир «Красина» Легздин. Между двумя ледоколами с момента получения первого тревожного радио «Руслана» держалась непрерывная связь.

«Малыгин» уже не слыхал «Руслана». Клементьев напряженно слушал переговоры «Красина» с «Русланом», причем «Руслан» был еле слышен.

Бледный, изнеможденный Клементьев шевелил губами, повторяя то, что он слышит:

— «Красин» — «Руслану»: «Пускайте ракеты... Вот сейчас дает пеленга...» Замолчали.

— Неужели погиб?—произносит про себя радист.— Нет... Нет... Сейчас говорит «Красин»: «Волынкину. Ты гремишь в рубке, сняли антену. Вы совсем близко».

— Ничего не слышно,— объявил радист. В этот момент заработал «Красин», и Клементьев начал быстро записывать.

Быстро Клементьев передал «Красину» распоряжение Крылова, и опять заговорил «Красин». Радист записал первое слово и остановился. Широко раскрылись его глаза, и слезы потекли по щекам, падая на бумагу. Клементьев записывал:

И Миша Клементьев принял последние прощальные радиограммы. Вот текст этих радиограмм:

В шторме обледенелый «Красин» продолжал искать «Руслана».

"Малыгин" стремится к материну

Мгла не рассеивается, налетают снежные вихри, волны едва не опрокидывают судно, они с шипением окатывают обледенелую палубу. Вой ветра, качка. Водолазы заделывают течь, беснуется океан, шторм, и уже потерян счет времени.

К концу вторых суток неожиданно Клементьев услышал позывные тральщика. Он быстро настроился, и густой голос раздался в рубке:— «Малыгин», алло! Говорит тральщик «Кит»... Тральщик «Кит»... Ты слышишь меня? Какая вам нужна помощь?

— Алло... говорит тральщик «Рыбец»... «Малыгин», ты находишься близко от нас? Сопровождать тебя?

Шторм в корму, кочегары держат пар на марке — четырнадцать узлов. И вот вдали мигнули огни. Из-за горизонта выплыли тральщики. Сверкнули огни правее, и со всех сторон навстречу появляются пятнадцать советских тральщиков. Они все лежат в дрейфе. Они гудят приветы. Мы забываем поблагодарить их за предложение помощи и быстро проходим мимо. В тумане проскальзывает Медвежий остров. Шторм третьи сутки. Белой тучей вылезает земля.

У берегов Норвегии засветило мутное солнце. Шторм не прекращался. Утром двадцать седьмого прошли Барде, и через двенадцать часов ветер упал. Это было у входа в Кольский залив. Кончилась буря. Конец.

В заливе безветренно, солнечно и тепло. С праздничными пестрыми флагами мчатся встречающие суда, и опять, как в Баренцбурге, мы не в силах осмыслить происходящего. Мы выстраиваемся на палубе и смотрим, ничего не понимая, на землю, на берег, кишащий людьми... Протяжно гудят все пароходы на рейсе и в порту.

Стоп машина! «Малыгин» в СССР.

"Малыгин" прибыл в Мурманск
Первомайский привет трудящейся молодежи СССР
Мурманск, 27. (Молния)

Океан пройден «Малыгиным» в шестьдесят семь часов. На всем пути нестихающие штормы. В два часа дня вошли в Кольский залив. В 4 часа 30 минут «Малыгин» отшвартовался к главной пристани Мурманского порта.

Сходя с палубы на землю социалистического отечества, участники экспедиции просят передать первомайский привет трудящейся молодежи Советского союза".

"Мы неслись вперед"
Мурманск, 27. (Молния)

За Медвежьим островом на пути в Мурманск встретили пятнадцать тральщиков, лежавших в дрейфе. Мы неслись вперед.

Пароход «Вятка» ходил в Шпицберген восемьдесят два часа, на «Седове» шли восемьдесят пять часов, «Красин» шел шестьдесят восемь часов, а восстановленный ЭПРОН «Малыгин» проделал рейс в рекордное время — шестьдесят семь часов.

Мурманск, 27. (Молния)

Потрясены встречей в Кольском заливе. Расцвеченные флагами, несутся встречающие нас пароходы. В заливе оркестры, гудки, выстрелы салютов. Население Мурманска встретило нас в порту знаменами, поздравительными транспарантами. Когда «Малыгин» входил в Мурманск, все стоявшие на рейде и портовых причалах тральщики, лесовозы и пассажирские суда приветствовали ледокол гудками. Полчаса гудели пароходы, пока «Малыгин» не стал у стенки.

Крылов сдал — Филатов принял
Мурманск, 28

Сегодня в полдень на борт. «Малыгина» явилась комиссия для приемки корабля. К Крылову и капитану пришли инспектор техотдела управления Севморфлота т. Кайль и капитан Мурманского торгового флота т. Гофман. Они обошли ледокол, осмотрели трюмы, машины, кочегарку, после чего составили акт передачи:

«Сего числа краснознаменный ледокол «Малыгин» входит в состав действующих судов советского торгового флота».

Крылов расписался: «Сдал».

Капитан Филатов подписал: «Принял».

Полярная Почта

Часть третья • Глава третья