В рике дают подорожную: список наслегов и хуторов, где придется менять оленей и лошадей. Теперь уж необходимо точно знать названия пунктов остановок и расстояния между ними. Во-первых, платить при этом способе передвижения надо на каждой остановке (такса 15 копеек с километра); во-вторых, придется смотреть всю дорогу за ямщиками, чтобы не слукавили.
В рике предупредили: бывают случаи, что такие вот, наряженные от нассовета (сельсовета) подводы оставляют проезжих совсем не там, где нужно. Стараются отделаться поскорее от неприятной повинности. Главным образом это относится к единоличникам, которых довольно много в этом районе. Но и колхозные ямщики не лишены иногда желания одурачить «ньюча».
Известно ведь, что каждому человеку приятно видеть другого одураченным. Тем более, когда этот другой и языка не понимает и, куда везут его, с трудом может проверить. Обмануть нетрудно.
Перевозка грузов и пассажиров «по дворкам» (на перекладных) применяется во многих случаях. Даже зимой, при хорошей дороге, почта не в состоянии обслужить всех желающих. Емкость почтовых караванов ограничена. Большинству едущих по личной надобности приходится пользоваться «перекладными».
Практика установила наиболее удобное направление для каждого участка пути через хутора, не отличающиеся ни по внешнему виду, ни по своим удобствам от почтовых станций. В сущности разница между «почтой» и «перекладными» только в том, что почта везет пассажира как некоторого рода ценный груз, и ему не надо самому заботиться о найме сменных оленей. Кроме того «почта», по договору, движется почти безостановочно, задерживаясь на станциях только на полтора-два часа.
Путешествуя на перекладных, приходится вести длинные переговоры с хозяевами оленей, убеждать, упрашивать, подолгу задерживаться на промежуточных пунктах.
Скорость передвижения зависит уже от личных качеств пассажира. Понятно, что иметь при таких условиях своим дорожным товарищем Комарова было выгодно. Он — уроженец Якутска, прекрасно знает язык, человек оборотистый.
Длина пути от Верхоянска до Абыя, с учетом не-больших кривунов дороги, равна 865 километрам.
В подорожной мало радостного: большинство перегонов не менее пятидесяти километров, есть несколько и по восемьдесят, один даже восемьдесят пять.
Восемьдесят пять километров на «сухих», истощенных оленях без подсмены — больше, чем день, пути. Это значит: непременная остановка в лесу, в горах, там, где лягут обессиленные олени. Остановка для ночевки. Апрельскою ночью здесь может быть и двадцать градусов мороза. Кроме того якутский апрель славится жестокими пургами. Если пурга захватит на середине большого перегона... впрочем, все равно ехать надо. Комаров уповает на свое знание языка и на мои запасы спирта. Меня провожает тов. Парфенков. Впрочем, пришел он скорее по делу, чем из любезности. Некогда: на севере порядочным людям любезничать. Передал несколько пакетов в Колымск. Отведя в сторону, понизил голос:
— Эти «специалисты», вроде Комарова, имеют обыкновение обжуливать ямщиков при расчете. Ты уж пригляди. Один такой сукин сын проедет, и авторитет всех проезжих испортит. И вообще ты с ним покруче. Кстати он тебе как представился: инженером, должно быть, себя назвал? Ну, так на самом деле это бывший мастер кирпичного завода. И к тому же мастер-самоучка. Кирпичи разваливались, и его с завода выгнали. Потом где-то дорожным техником служил. Одним словом, «липа». Имей в виду!
Парфенков пожал мне руку, круто повернулся и ушел.
— Трогай! Баре!
Нарты начинают плавно скользить. Прощай, город Верхоянск! Надеюсь никогда больше не пользоваться твоим гостеприимством.
