http://vdvsn.ru/novosti/korabelnaya_sto ... dolzhenie/
Олег ХИМАНЫЧ,морской историк
Montcalm - первый заказ завода №893
Ледокольный пароход Montcalm. Атлантика пройдена в караване PQ-15... Фото из архива Олега Химаныча
В биографии «Звёздочки» у этого парохода особая роль.
Вообще, если по полному варианту, то пароход должен был называться «Луи-Жозеф де Монкальм-Гозон, маркиз де Сен-Веран». Был такой военный деятель, командующий французскими войсками в Северной Америке во время Семилетней войны. В честь его и назвали канадцы свой ледокольный пароход, который по их заказу строили шотландские корабелы на верфи Napier and Miller Ld. Последний же отрезок своей долгой моряцкой жизни Montcalm начал в Северо-двинске, на заводе №893, как поначалу именовалась ягринская «Звёздочка». Впрочем, имя своё сменил и Montcalm - теперь он назывался «Прончищев»…
О представлениям 1904 года, а именно тогда Montcalm впервые сошёл на воду, это был вполне приличный пароход: 3270 тонн водоизмещения, грузоподъёмность 1432 тонны, 73 метра в длину и порядка 13 в ширину, имелся крепкий корпус, скроенный с учётом будущих плаваний во льдах. Конечно, на противоборство с паковыми льдами заказчики судна не рассчитывали, но всё же. И машина соответственно была значительно мощнее, чем у обычных пароходов того времени: две паровые установки в сумме выдавали 3200-3224 л.с., два винта. Они обеспечивали судну очень хороший ход по чистой воде – 14 узлов, – это когда грузовые пароходы начала XX века делали всего 8-10.
Вскоре после сдачи Montcalm перешёл через Атлантику и долгое время трудился на грузо-пассажирских перевозках у Ньюфаундленда, на Великих озёрах и в Гудзоновом заливе. Реже указывается, что пароход привлекался к зверобойным промыслам. К началу Второй мировой он уже считался возрастным. Когда Внешторг СССР по линии ленд-лиза запросил у канадцев суда, пригодные для хождения во льдах, те предложили свой Montcalm, и нашим, скорее всего, выбирать было не из чего…
Змей ему в помощь
В Союз Montcalm шёл составе союзного конвоя PQ-15. Факт этот широко известен. По требованиям войны кое-что из артиллерии на нём установили, правда небольшого калибра: три 12-фунтовых и четыре 20мм орудия, восемь 12,7мм пулемётов.
Отбиться ими при массированном нападении авиации пароход вряд ли бы смог. Это понимали. Поэтому по предложению англичан решили усилить оборонительное вооружение судна необычным средством – воздушным змеем. На тонком стальном тросе, пропущенном через блок на клотике грот-мачты, моряки по сигналу тревоги поднимали его в небо. Предполагалось, что это простейшее, даже наивное, приспособление помешает немецким самолётам пикировать на корабль, чтобы прицельно сбрасывать бомбы.
Если присмотреться, на отдельных кадрах западноевропейской военной хроники запечатлено, как на переходе через Атлантику конвойные суда буксируют над собой небольшие дирижабли. Видимо, такое средство обороны всё-таки имело определённый эффект. Однако о том, что судно защищалось посредством воздушного змея, слышать не доводилось, кроме случая с Montcalm. К слову, вместе с канадским ледокольным пароходом в строю PQ-15 к нам на Север следовал ещё и советский ледокол «Красин». В Мурманск союзный караван прибыл 6 мая 1942 года.
В Союзе Montcalm передали Архангельскому Арктическому пароходству, однако своё новое, уже русское, название – «Прончищев» - бывший канадский пароход получил не сразу по прибытии, а лишь 11 ноября 1947 года. То есть всю войну и почти два послевоенных года Montcalm так и шествовал по нашей Арктике с именем французского военачальника. Этот случай видится уникальным, поскольку все суда, тем паче военные корабли, с приходом к нам от союзников переименовывались!
Кстати, пишется имя - Montcalm. Однако во французской транскрипции буква Т при этом не произносится, а С читается как русская К. Не всем это ведомо. Поэтому и в документах, и в речи на русский лад звучит как «Монткальм», так и «Монкальм». Правильней второй вариант. И ещё нюанс: в первый год пребывания под советским флагом канадское судно в документах указывается как «ледокол». Это неверно. Начиная с конца 1942 года преобладает уже «ледокольный пароход», что совершенно правильно с точки зрения корабельной классификации.
Безвестный экипаж
В той редкой хронологии, которой удостоился Montcalm в якобы всезнающем Интернете, из моряков его советского экипажа упомянут лишь «помощник капитана А.А. Назарьев», да и то парой строк! Ставший впоследствии известным мурманским капитаном Андрей Анатольевич Назарьев, служил на пароходе, но всего-то меньше года, после перевода сюда с танкера «Юкагир» в 1953-м. А что же остальные – безвестная команда? Кто был старшим на мостике Montcalm в войну? Под чьим началом пароход пришёл из Канады в Союз? Не странно ли: две монографии о Великой Отечественной в Арктике, к которым пришлось обратиться, не дали ответа?! Вот тут и помог своими сокровищами архив Архангельской области!
Они и в самом деле сокровища - документы, собранные под обложками переплётов и папок. Сколько забытых имён, судеб, фактов, событий хранят они! И бесчисленными эти документы, между прочим, не назовёшь – все они на строгом учёте, и благодаря ежедневным кропотливым, чаще неприметным, стараниям сотрудников архива многие тайны ныне обречены быть раскрытыми. К моим словам благодарности, уверен, присоединятся не только коллеги-историки, но и многие из обывателей, кому доводилось обращаться к архивистам за помощью.
…Первым капитаном, который принимал Montcalm у союзников в Канаде, был некто А. Котцов. Эти должность и фамилия указаны на время приёмки судна и подготовки его к переходу через океан в первые месяцы 1942 года. В историю советской Арктики достаточно уверенно вошли два Котцова – Пётр Иванович, командир гидрографического бота «Мурманец», и Иван Фёдорович, капитан гидрографического судна «Мурман», позже начальник гидрографического отдела Беломорской флотилии. Оба они из знаменитого усть-двинского рода лоцманов. А вот капитан Montcalm А. Котцов просто ли их однофамилец либо человек, связанный узами родства? Это пока неизвестно. Как и то, вёл ли он Montcalm в конвое PQ-15 либо к этому моменту команду принял уже второй капитан, Б.Н. Макаров.
Личность Бориса Николаевича сегодня известна лишь специалистам. В число широко известных полярных капитанов Арктики он не попал. Хотя предпосылки имелись, ведь в 1940-м, когда ледокол «Иосиф Сталин» пробился к дрейфующему во льдах «Георгию Седову» и вывел его на чистую воду, Б.Н. Макаров шёл на этом мощном флагмане уже дублёром капитана. Тогда же его и наградили орденом Красной Звезды, что, кстати, зачлось ему уже через три года.
Почти ничего неизвестно сегодня о старпоме Петре Никифоровиче Швецове и третьем штурмане Серафиме Михайловиче Успенском. Зато второму штурману, Андрею Фёдоровичу Пинежанинову, суждено было стать легендой Архангельска. К началу войны он уже ходил старпомом известного ледокольного парохода «Садко». После гибели судна в конце 1941 года его направили на Montcalm. На нём Андрей Фёдорович служил до конца войны и даже больше – только в ноябре 1945-го перешёл старпомом на пароход «Верещагин». В 1954-м ему доверили новейший дизель-электроход «Обь». Собственно, с этого и начинается восхождение Пинежанинова к вершинам славы. Через три года он принял дизель-электроход «Индигирка», а дальше – хождения в Арктике, знаменитые трансокеанские рейсы в Канаду, участие в Карибском кризисе 1962 года и следом присвоение звания Героя Социалистического Труда в 1963-м… На пенсию Андрей Фёдорович ушёл в 1969 году, жил в Архангельске, умер летом 1996 года, похоронен на Кузнечевском кладбище.
Отдельное слово о помполите - Иване Михайловиче Сычёве. Он тоже моряк. В судовой роли ледокола «Иосиф Сталин» 1940 года мы находим его - старший машинист. За упомянутый уже рейс ледокола на выручку «Георгию Седову» его наградили орденом Трудового Красного Знамени. Поэтому можно предположить, Иван Михайлович был из тех опытных специалистов (конечно же, членов партии), которых с началом войны мобилизационным порядком переводили в помполиты.
Те же документы областного архива подсказывают, что команда Montcalm после прибытия парохода в Союз в значительной мере комплектовалась (или доукомплектовывалась) моряками из Архангельска. Любопытный момент находим в рапорте Леона Константиновича Шарбаронова, наблюдающего по ремонту ледокольного буксира «Мурман»: в связи с отъездом команды «Мурмана» на Montcalm он просит начальника пароходства прислать людей «для несения вахты на время ледохода». То есть из экипажа «Мурмана» на бывший канадский пароход тогда отправили почти всех.
Шли из Молотовска
Если следовать данным областного архива, русская часть истории Montcalm начинается с вахтенного журнала № 2. Журнал № 1, очевидно, свидетельствует о переходе через Атлантику и прибытии парохода в Мурманск. Где этот документ сегодня и сохранился ли он вообще – неведомо. Так вот с первой же своей страницы журнал №2 снимает с повестки вопрос, бывал ли Montcalm в военном Молотовске. В свой самый первый арктический рейс бывший канадский пароход ушёл именно из Молотовска! Отчалил он 29 июля 1942 года. Запись капитана: груза в трюмах нет, взяты два пассажира до Хабарово, бункер – 480 тонн угля, 285 тонн воды...
30-31 июля Montcalm был в горле Белого моря – между северной оконечностью Моржовца и кольским мысом Городецкий. Первая запись в журнале №2 от штурмана Пинежанинова: «На пути из Молотовска в Карское море», через две страницы уточнение: «На пути из Молотовска в Диксон». Шёл пароход в охраняемом караване: упомянуты ледоколы «Иосиф Сталин», «Красин», «Ленин», а также наши и английские боевые корабли. Море не было спокойным: «В течение вахты испытывали сильную килевую качку. Судно берёт воду на палубу…» Туман то уходил, то снова густел до сильного: «Хорошо слышны частые гудки английских корветов…», «На баке стоит вперёдсмотрящий из краснофлотцев…». Строй корабли порой не держали, были забегавшие и отстающие: «С подошедшего справа миноносца сообщили – увеличить ход до 8 узлов…» И так дальше - сжатые записи, обильно насыщенные цифирью навигационных координат и докладов из корабельной машины… 4 августа: «В 21.25 зашли на рейд гавани Диксон и отдали левый якорь. Глубина 8 метров. Штурман Успенский».
Диксон, август 1942-го
На Диксоне Montcalm ждал указаний штаба ледовых операций. Несколько дней пароход принимал уголь в гавани - с острова Конус, ходил на Енисей, чтобы набрать пресную воду для котлов. Наконец под проводкой лоцмана отправился по Енисею в Дудинку, пришёл туда 15 августа. Запись: «Готовимся принять 360 пассажиров, следующих в Кожевниково (Хатангский залив моря Лаптевых. – Прим. О.Х.), для доставки на Диксон. Предложено оборудовать нарами носовой трюм и нижний твиндек». 20 августа Montcalm снова на Диксоне. Здесь плотники взялись за оборудование трюмов, а моряки снова за погрузку угля…
Вообще, слово «бункеровка» в вахтенном журнале появляется очень часто, и это удивляет лишь поначалу, вскоре понимаешь – мы, пришедшие во флот в эпоху дизелей, привыкли к редким бункеровкам, когда однажды взятого топлива с лихвой хватает на весь Северный морской путь. А Montcalm - пароход, постоянно голодное на уголь и воду существо, диктующее условия плавания тяжелейшим трудом кочегаров и машинистов у раскалённых корабельных топок и котлов…
На сей раз бункеровка Montcalm шла медленно. Только 25 августа он покинул Диксон и в ожидании указаний штаба снова стал на якорь на Енисее. Сегодня понимаешь - именно эта стоянка на реке, возможно, спасла пароход, ведь фашистский рейдер «Адмирал Шеер», потопивший в этот же день «Александра Сибирякова» в Карском море, уже шёл к Диксону. Связи с портом и посёлком не было (!), и моряки Montcalm о трагедии ничего не знали. 27 августа в 10.40 они заметили транспорт, который не-ожиданно появился из-за мыса и устремился навстречу. Montcalm запросил: «Поднимите свои позывные», но транспорт не ответил. Тогда в 11.45 по судну сыграли боевую тревогу. Еще через пять минут разглядели в транспорте пароход «Кара». В 11.55 он уже проходил под кормой Montcalm, и с его мостика в рупор прокричали: «Нас обстреляли. В Диксоне крейсер. Идём в Дудинку. Здесь стоять небезопасно». В полдень Montcalm пристроился в кильватер. В Дудинке пароход отстаивался до 2 сентября.
Счастливо избежав встречи с «Адмиралом Шеером», Montcalm вернулся из Дудинки на Диксон, здесь принял 362 пассажира и отправился в Нордвик. Однако уже через день пароход вынужден был вернуться… «из-за невозможности пользоваться путевым компасом»! На отказы навигационного оборудования капитан и штурманы Montcalm постоянно жаловались еще после выхода из Молотовска, но до Диксона тогда они шли в караване и потому не потерялись в море. Здесь же пароходу пришлось вернуться. Только 15 сентября в паре с «Революционером» Montcalm снова ушёл на восток, за пролив Вилькицкого. Причём, доставив пассажиров, он вернулся назад в паре с тем же «Революционером» (8 октября), а уже потом с Диксона пароход ушёл в Архангельск. Так, в целом не очень удачно, но и не без доли везения, сложился первый рейс Montcalm в Советской Арктике.
Первую зимнюю навигацию пароход провёл в качестве… ледокола на Северной Двине, к чему был совсем неприспособлен. Это привело к ряду аварий при окалывании им судов в архангельском порту. Причём одна из них – навал на союзный транспорт Patric Henry - едва не привела к судебному разбирательству. На первый доковый осмотр Montcalm стал в «Красной кузнице», и было это в начале ноября 1942 года. Затем снова работа в качестве ледокола на реке.
Ну а летние навигации в военной Арктике Montcalm начинал именно в Молотовске. На внешнем рейде у Никольского буя пароход каждый раз испытывал свои противоминные пояса, уничтожал девиацию. Грузился углём и брал воду Montcalm тоже в порту Молотовска. Сюда же он прибыл в 1944-м, чтобы стать на ремонт у причала завода №402…
Канадский извозчик русских морей
Боевых подвигов за бывшим канадским пароходом не числится. Это и понятно - Montcalm избежал мобилизации, остался в списках пароходства. В хронике войны он упоминается лишь в связи с пассажирскими перевозками, снабжением портопунктов и полярных станций. В монографии Montcalm присутствует в порядках кораблей и судов, которые на летнюю навигацию обязательно уводили в Карское море, а поздней осенью возвращали в море Белое. И это, к сожалению, всё, что было известно до обращения в архив.
В Арктике Montcalm трудился на Таймыре, точнее, между устьями Енисея и Лены, вдоль всего морского побережья полуострова. Пункты главных остановок: Игарка, Дудинка, Диксон; дальше на восток - мыс Челюскина, бухта Кожевникова, Сындасско, Нордвик, Тикси; по мере необходимости – отдельные пункты и полярные станции. В большей степени это были пассажирские рейсы, и груз часто упоминается как багаж. Вообще, других судов, приспособленных для перевозки людей, в этих краях во время войны архив не упоминает. Здесь, кстати, важная особенность: у парохода была серьёзная осадка (4,79 метра) и далеко не к каждому из мест побережья он мог без опаски подходить. К тому же во многих портопунктах причалы вообще отсутствовали. Тогда выгрузка Montcalm, приём и высадка его пассажиров велись на рейде.
Однако это не всё. Порой пароходу, как и в случае с ледокольной кампанией на Северной Двине, приходилось выполнять совершенно несвойственные задания на том же Енисее. Скажем, глубокой осенью 1943 года буксировать огромные и неудачно скреплённые плоты древесины из Игарки. Представьте: у Енисея течение 2-3 узла, полярная ночь уже наступила, створы по военному времени погашены, а в устье ещё и 10-балльный шторм! «Имели реальную угрозу посадки плотов на мель», - записал в рейсовом донесении капитан...
«Жёсткий» и «мягкий» класс
Многие и не подозревают, что вахтенный журнал далеко не единственный документ, который расскажет о рейсе судна, его плавании и стоянках. Есть ещё план-наряды, погрузочные ордера, ведомости выдачи коносаментов, тайм-шиты, нотисы, расчёты, заявки, соглашения на перевозку и отходные списки. «Пассажирский отчёт ледокола «Монткальм» - так называется папка уже обветшавших деловых бумаг, увлекательное чтиво для внимательных, склонных к аналитике людей. Никакого вымысла, художественных приёмов там нет, а беспристрастное повествование о войне в Арктике, в том числе и о человеческой, бытовой её стороне.
Только в считанные месяцы летней навигации 1943-го Montcalm перевёз 849 пассажиров. Кем были эти люди? В основном полярники и члены их семей, военный контингент (включая призывников), зимовщики, моряки, геологи, рыбаки, некие переселенцы. В документе (лист формата А-3. – Прим. О.Х.) множество анкетных граф – от года рождения и места работы до партийности и национальности. Пункт посадки, место назначения – это само собой, военная обязанность и та указывалась. А потом уже: на своём пайке или припасах выживал или стоял на довольствии камбуза, сам за то платил или организация, пользовался бельём или нет…
Два пассажирских класса имелось на Montcalm: «мягкий» (каютный) и «жёсткий», а проще говоря, те самые нары, которые в трюмах соорудили плотники Диксона. 1943 год: всего один пассажир проследовал в «мягком» - Горелик Эммануил Ефимович (инспектор таможни). Все остальные 848 ехали в «жёстком»: мужчины, женщины, дети (даже младенцы двух лет), без постелей, многие впроголодь, а ведь для иных плавание длилось 57 (!) дней…
Первым рейсом 1943 года из Архангельска на Диксон везли смену зимовщикам станций на Севморпути - несколько десятков человек. Смотрим списки: радисты сплошь девчонки, вчерашние школьницы! Как?! А потом вспоминаешь, что и в команде самого Montcalm (75 человек) 11 учеников, подростков и радист Тетерина Лидия Алексеевна, которой от роду… 19 лет!
Три летние навигации войны ходил в Арктике Montcalm. О том расскажут его вахтенные журналы. В тяжёлые льды он, по счастью, не попадал, но штормовал порой подолгу, пережидал и туманы, а иногда и хоронился в них. Случалось, ждал торпеды в борт, ведь и у Челюскина пиратничали германские Kriegsmarine. К слову, брал Montcalm себе на борт и уцелевших моряков с потопленных вражьими подлодками «Диксона» и «Тбилиси»…
Ходил по нашим морям канадский Montcalm – старый стальной пароход. И выпало ему военное время. Быть может, оттого порой видится он мне существом живым, обременённым тяготами лихолетья, а то и безмерным человеческим горем. Назвать Montcalm можно и без затей - плавучее общежитие. Но можно и выше – ковчег, ведь на нём не просто несли вахты и обыденно жили люди - жили их души, которые страдали, надеялись, верили! И не только посреди океанских, но и противных самому роду человеческому стихий - в Арктике тоже полыхала война…
От «Прончищева» до ПКЗ-61
После Победы Montcalm ещё долго продолжал служить на Севморпути, специализации своей он практически не сменил, и, хотя износ машины уже чувствовали, капитального ремонта пароход избежал. Из Архангельского арктического пароходства Montcalm (с 1947 года «Прончищев». - Прим. О.Х.) передали мурманчанам, но там пароход числился недолго, пока его не передали военным морякам. Те же в августе 1954 года записали в документах: «Прончищев» - плавказарма Северного флота ПКЗ-61» - и отправили пароход в Молотовск на переоборудование. Вот его-то и провёл юный завод №893 на Яграх. А что дальше? К сожалению, долго пароходу в новом качестве служить не пришлось: в конце апреля 1957 года его исключили из списков ВМФ.
Последним командиром парохода в документах значится капитан-лейтенант А.А. Кузнецов. Исчезла ПКЗ-61 из списков Северного флота в апреле 1957 года, как принято у наших военных, буднично, тихо. Говорят, закончил свой век Montcalm на судоразделке то ли у Краснофлотского, то ли в Турдеево. Даже большие боевые корабли в те годы уходили на слом без торжественных церемоний, тут же – плавказарма! Вряд ли тогдашним флотоводцам была известна её одиссея, когда пребывала она в ином качестве – ледокольного парохода. Разве что в Северодвинске не забыли и не забывают, что в корабельной историографии «Звёздочки» именно «Прончищева» (Montcalm) надлежит упоминать как первый оборонный заказ.
И ещё любопытная деталь - от директора музея трудовой славы «Звёздочки» В.Ф. Кологриева. Василий Фёдорович поведал о том, что в ходе переоборудования «Прончищева» устройство его гудка демонтировали и якобы передали на городскую ТЭЦ-1. Если это так, то в пору, когда к заводским проходным трудящихся звали гудки, энергетики Северодвинска шагали под бодрый голос бывшего канадского парохода.
