ЗАВЕТНЫЙ КАМЕНЬ
Старейшему северному капитану Василию Корельскому завтра исполняется 90 лет
Библейский Мафусаил жил 969 лет. Василий Корельский считает, что те лета и наши годы вовсе не синонимы, лета - это лунные месяцы. Выходит, Мафусаил, пятое колено от Адама, прожил 81 год и, стало быть, он младше его, Василия Павловича, на 111 тех самых лет-месяцев, потому что возраст В. П. по библейским меркам 1080 лет, что в современном годовом исчислении составляет 90.
Так это или не так - не суть есть. Согласитесь, что и 90 - возраст весьма и весьма почтенный. И хотя свидетелем библейских времен Василий Павлович не был, повидал и пережил он на своем веку немало.
Дед его, Павел Иванович, до выхода на пенсию служил шкипером на Балтике, а суда, на которых он ходил, принадлежали православным приходам, кои окормлял сам Иоанн Кронштадтский. Провожая старого моряка на заслуженный отдых, о. Иоанн преподнес ему в дар енотовую шубу. Отец его, Павел Иванович, содержал небольшую маслобойку, т. е. был предпринимателем, однако при этом поддерживал связи с большевиками. До революции в их доме близ Холмогор укрывались беглые ссыльные. Одним из них был А. И. Рыков, впоследствии ленинский нарком. Правда, этой "заслуги" большевики, придя к власти, отцу не зачли и к 30-му году, обложив непомерными налогами, задушили последнего в округе единоличника.
Детская память Василия проявилась лет с четырех. Он хорошо запомнил интервентов, которые шли по деревенскому лугу. На них были черные накомарники, и они казались страшными инопланетянами. Видел он комиссара Кедрова, палача и вешателя, и его "боевую подругу" Ревекку Пластинину (Мейзель), которая глумилась над пленными офицерами. Весной 1920 года в их деревню ворвался кавалерийский отряд Хаджи Мурата. Конники красного горца спешились и принялись взламывать житницу-мангазею. Бабы деревенские попытались отстоять общинный хлеб, да пришельцы излупцевали их палашами.
Известных персон - как зловещих, так и несущих свет и добро, - на пути Василия Павловича было немало. Простое перечисление их займет не один газетный столбец. Назову еще нескольких.
Весной 1937 года Василий Корельский уже в качестве младшего штурмана совершил спецрейс на ледокольном пароходе "Садко" - экипажу предстояло участвовать в обеспечении научно-исследовательской экспедиции И. Д. Папанина. Начальник спецрейса был Б. Г. Чухновский, капитаном А. К. Бурке, вторым штурманом К. С. Бадигин - уже известные или известные впоследствие полярники. А потом уже в Арктике на борт "Садко" были приняты знаменитый О. Ю. Шмидт, а также популярные публицисты Михаил Кольцов, Илья Эренбург и архангельский фотокор Калестин Коробицын.
А спустя несколько месяцев штурман Корельский на том же "Садко" отправился в 3-ю высокоширотную экспедицию. Организовал и проводил ее Арктический институт. Капитаном "Садко" шел Н. И. Хромцов, экспедицию возглавляли Р. Л. Самойлович и В. Ю. Визе, чьи имена теперь значатся на картах Арктики. Экспедиция попала в сложную ледовую обстановку. На нее зловещим образом наложилась политическая обстановка 37-го года, вызвавшая неразбериху в приказах. В итоге суда экспедиции вынуждены оказались зазимовать. Людей донимала стужа, они испытывали голод. Но ведь именно в экстремальных условиях и проявляется настоящий характер. Штурман Корельский отлично справился со своими обязанностями. Более того, отметив его находчивость, живой ум и сметку, ученые привлекли его к научным замерам, и Корельский ни разу не подвел их.
Памятных встреч, событий в долгой жизни Василия Павловича было немало. Их хватит с лихвою не на одну судьбу. Но те драматические повороты, которые он пережил, убежден, не всякий и осилил бы.
В двенадцать лет его как сына нэпмана исключили из школы. Возможно, от недетских переживаний он заболел. Это был плеврит, а может, даже туберкулез - какая тогда существовала диагностика. Но он выстоял. Одолел болезнь, продолжил учиться самостоятельно, а потом сдал экзамены за несколько классов экстерном.
В девятнадцать лет волна-убийца смыла его за борт - было это в норвежских шхерах, - а другая бездыханного забросила обратно. Его чудом нашли в проеме палубного груза. Жизнь в нем едва теплилась. И все же молодость плюс хороший норвежский врач победили. Правда, Василий частично лишился слуха, однако море после того не оставил.
И наконец самое страшное - десять лет сталинских лагерей. Чуя несправедливость приговора, он дважды бежал. После первого побега его голого бросили в ледяной карцер. За ночь он должен был околеть - декабрьскую стужу здесь никто не выдерживал. Но когда в утрах охранники, одетые в полушубки, отворили двери, то не поверили своим глазам - Корельский был жив и даже сделал на свет шаг, прежде чем рухнуть.
Чем он держался всю свою жизнь, Василий Павлович Корельский? Что ему помогало в поры испытаний, лишений и смертельной опасности? Воля и вера. Воля, выкованная поколениями пращуров, и вера в высшую созидательную силу. А символом и залогом этой неукротимой веры стал для него заветный камень. Этот удивительный валун до сих пор лежит в окрестностях родимой деревни. Серый гранит опоясывает черная, меняющая свой цвет орбита, а на той орбите - силуэт человека, то ли плывущего, то ли призывающего.
Впервые магию камня В. П. испытал в свои двенадцать лет, когда его поразил тяжкий недуг. Какой незримый, но животворный поток пронизал все его существо, когда, стоя над камнем, он запрокинул голову к небу! С этого и началось его исцеление.
Давно это было. Но с тех пор и до последних лет Василий Павлович в мыслях и наяву возвращается к заветному камню. Взойдя на угор, он молча кланяется ему, явственно чувствуя, что здесь смыкаются силовые жилы земли и космоса, и уже просветленным сыновним взором окидывает родимый простор, который отсюда, с холмогорской верхотуры, открывается во всю необъятную волю.
Михаил ПОПОВ.
13/01/2004
Copyright © 2004, Правда Севера.
http://www.pravdasevera.ru