Всепогодный капитан Звание «Почетный гражданин Мурманской области» присвоено кавалеру ордена «Знак Почета», почетному работнику морского флота, замечательному мурманскому капитану Михаилу КАСКУ.
Мурманск накормил и обогрел- Михаил Гансович, если бы вы не стали капитаном, кем бы вы стали?
- Только капитаном. Я с детства был в этом уверен и к этому шел.
Из окна его кухни виден Кольский залив. И так хорошо поутру пить чай, грея о чашку ладони, и глядеть на его неторопливые серебряные воды. Вот только никогда не пройдет по ним больше любимый корабль капитана - белоснежный «Вацлав Воровский». «Плывущий дворец», как с гордостью называл свой лайнер Михаил Каск, уже давно списан на иголки. Его век оказался короче, чем у хозяина. Но до сих пор он снится своему капитану.
Говорят, жизнь любого человека может стать сюжетом для романа. А вот о жизненном пути капитана Каска можно целое собрание сочинений издать, и то вряд ли вся его судьба во многие тома вместится.
На серванте в его гостиной фото импозантного мужчины с лихо закрученными усами. Это Ганс Каск - отец Михаила Гансовича - капитан тральщика РТ-30 «Севгосрыбтреста». Бравый эстонский моряк женился на симпатичной архангелогородке из бедняцкой семьи. Семья жила в Архангельске, а рыбачить отец-капитан ходил в Мурманск. Пятерых детей мама воспитывала строго, но и душевно, все вышли в люди.
- Мы жили на улице Соборной, из окна был виден знаменитый архангельский собор, - вспоминает свое далекое детство Михаил Гансович, и глаза его молодо блестят. - В нем меня крестили.
А в 1933 году на его же глазах (Михаилу тогда было 12 лет) большевики разрушили собор. Он помнит, как бросались под гусеницы тракторов, давящих золотые купола, монахини. Помнит, как им в школе запретили говорить «Спасибо» - нечего Бога поминать, его нет! Помнит, как хоронили, уложив в гроб, наряженную елку - праздновать Рождество Христово тоже было запрещено.
И навсегда врезался в память страшный голод, из-за которого они всей семьей переехали в Мурманск. Хлеб по карточкам: 200 граммов в сутки детям, 300 - взрослым. Им не просто было нечего есть, смерть подступила к семье вплотную. И тогда отец потребовал, чтобы они перебрались к нему в Мурманск.
На пассажирском пароходике «Сосновец», который вместил вместо положенных 100 человек втрое больше, они пять суток добирались по штормовому морю на Кольскую землю. Люди едва умещались на палубе, спали вповалку. В пути настиг шторм, самовары покатились по палубе, боцман гаркнул: «Всем в трюм!». Маме было плохо от качки, маленький Миша метался в поисках врача…
И мечтать тогда он не мог, что всего спустя четырнадцать лет сам придет на этот «Сосновец» молодым капитаном.
Но то жуткое путешествие закончилось, и мурманская земля показалась раем. После страшной архангельской голодовки они пошли с мамой на рынок и увидели чудную картину - повсюду стояли примусы, на которых кипел густой суп, исходили душистым паром каша и картошка. Все это можно было купить и съесть прямо тут же. От упоительных запахов кружилась голова.
- Ну разве можно покинуть такой город? - смеется Михаил Гансович. - Он мне тогда показался самым сытным, самым прекрасным, самым добрым городом на земле. И вот мне уже 90, а я все тут.
Не повышая голоса, не склоняя головыРабота капитана - сплошные стрессы. И порой такие ненормативные громы и молнии с мостика летят, что у посторонних людей уши в трубочку сворачиваются. Михаил Гансович Каск - капитан уникальный. Ни один моряк и ни один пассажир не могут похвастаться, что слышали, как он хотя бы прикрикнул в сердцах. Не говоря уже о крепких выражениях. «Я сделал с Михаилом Гансовичем четыре рейса через Атлантический океан, - вспоминает в одной из своих книг писатель Виктор Конецкий, - и он ни разу не взволновался, не повысил голоса. Ни тогда, когда нас чуть было не навалило на айсберг в тумане. Ни тогда, когда треснули от удара штормовой волны три шпангоута в носу. Все эти моменты Михаил Гансович был абсолютно спокоен…»
Никогда в жизни он не суетился и ни перед кем не заискивал. Вот откуда это в нем? Сдержанный эстонский характер, помноженный на врожденное достоинство и силу духа архангельских поморов? И это - тоже. Но еще и уникальный капитанский талант, удивительная интуиция. И хотя в капитанской работе без риска не обойдешься, даже в самых пиковых ситуациях Михаил Каск головы не терял: риск был выверен разумом.
Как-то его «Воровский» не смог высадить в Териберке пассажиров. Там открытая бухта, и когда поднимается штормовой ветер, судно, встав на якорь, буквально пляшет на огромных волнах, как поплавок. Пассажиров пришлось отвезти в Иоканьгу и лишь на обратном пути доставить по назначению. Так вот, в следующий раз в столь же штормовой ситуации капитан Каск становиться на якорь не стал. Подошел к входу в бухту и лег в дрейф. Парусность у «Воровского» была большая, и судно ветром и волнами тут же занесло в бухту. Именно в это время с подветренной стороны и смог подойти посланный за пассажирами из портопункта катер. Высадив в считанные минуты людей, капитан скомандовал: «Полный задний ход!» - и судно буквально вынесло из бухты.
Конечно, риск был огромный.
- Чуть зевнешь, и корабль вполне могло выкинуть на камни, - вспоминает ту уникальную операцию Михаил Гансович. - Но ведь люди билеты на пароход взяли, их надо было домой доставить обязательно.
Моряки суеверны, и порой не без основания. Многие считают, что судно - это не просто «тазик с мотором», в его железном корпусе есть душа и характер, корабль может слушаться капитана, а может и взбрыкнуть. И тогда не избежать навалов на причал, разливов топлива, непонятных отказов в системах и прочих форс-мажоров. Так вот, «Воровский» своего капитана слушался идеально. Белоснежный лайнер не просто подчинялся своему капитану, они работали в унисон, чувствовали друг друга, словно были единым организмом.
Михаил Гансович был очень счастлив в браке, прожил с женой Ириной Игнатьевной 52 года. И хотя квартиру он получил от пароходства рядом с морвокзалом, частым гостем он в семье не был. «Михаил жил на судне, - рассказывают о нем друзья. - Как ни заскочишь к нему на стоянке, он все на пароходе. Угостит и картошкой горячей, и огурчиками солеными, что жена на борт принесла, а домой не спешит - дела». И ни разу капитан Каск не отгулял положенного ему большого полярного отпуска. Уезжал с супругой на теплое море лишь в то короткое время, что его «Воровский» находился на ремонте в доке. А когда вышел на пенсию, кадровики ахнули - несколько лет отпуска накопилось.
Универсал малого плаванияКогда в прошлом году Михаилу Гансовичу исполнилось 90, его поздравили не только друзья и руководство родного пароходства. Пришло благодарственное письмо и от администрации ЗАТО Островной. 26 лет минуло с того дня, как он оставил капитанский мостик «Воровского», но в портопунктах побережья до сих пор не могут забыть, с каким мастерством швартовал капитан Каск свой 125-метровый красавец-лайнер к сорокаметровому причалу. При любом ветре, с ювелирной точностью и щегольским мастерством он подводил многотонную махину корабля к хлипкому, дощатому причалу и точно, прямо кожей, чувствовал: остался метр, полметра, несколько сантиметров... «Всепогодный капитан» - так называли Михаила Каска по всему побережью.
Листаешь страницы его биографии и думаешь: наверное, по жизни он был везучим. Выжил в голодном Архангельске, всю жизнь учился только на «отлично», несмотря на то, что условий не было никаких. Когда пошел в Мурманске в школу, учиться пришлось на чердаке Кировки, в тот год в городе было 17 пятых классов. Писали между газетных строчек при свечах. Но это не мешало ему получать честно заработанные пятерки и в 17 лет поступить в мореходку. А потом стать одним из лучших капитанов Мурманского морского пароходства.
Однако не может человек жить в стране отдельно от нее. Безжалостное колесо истории прокатилось по семье Касков. Его отец не смог порадоваться тому, как быстро сын стал капитаном большого корабля, - Ганса Яновича Каска арестовали в роковом 37-м и расстреляли по нелепому, надуманному приговору. Потом, конечно, после смерти Сталина реабилитировали. Но горечь от потери жила с Михаилом Гансовичем долгие годы…
Спасала работа, без которой он себя не мыслил. После «Сосновца» руководил экипажами «Туломы», «Ястреба», пока не пришел в Мурманск элегантный, как белый лебедь, «Воровский». И это для Михаила Каска была любовь с первого взгляда, с первого шага на палубу. Конечно, были и у них рейсы в Канаду, на Шпицберген, на Кубу, но в основном красавец-«революционер» обслуживал местные портопункты, был для их жителей связующей нитью с Большой землей.
Обычный рейс был таким: Мурманск - Североморск - Кильдин Западный - Кильдин Восточный - Малая Оленья и далее еще несколько небольших поселений вдоль побережья Баренцева моря до Иоканьги. Затем - переход на Архангельск, оттуда на Соловки - и обратно, до Мурманска. И все это - в полярную ночь, в туманы и снегопады, порой вслепую, почти ощупью и с самым драгоценным грузом на борту - людьми. «Универсал малого плавания» - так называли в те годы Михаила Каска в газетных статьях. И журналисты не лукавили - так оно и было.
...Мы разговариваем у него дома, и Михаил Гансович угощает меня душистым - капитанским - чаем. Но может и борщом накормить - сварил с утра, готовит он отменно. Рядом на столике современный ноутбук, дети подарили два года назад, и капитан Каск с присущим ему спокойным упорством в считанные дни овладел компьютерной грамотой. Общается с родней по скайпу, обожает бродить по просторам Интернета, задавать Гуглу вопросы на засыпку. Да разве ему 90?! Ни за что не поверю! И никто не верит, даже те, кто знает и любит его уже многие десятки лет.
Опубликовано в "Мурманском вестнике" 15.06.2012 г.