Правда, 1936, №90, 31 мартаНа островах Сергея Каменева
(По радио от специального корреспондента "Правды")
Мы с механиком
Мехреньгиным доживали на полярной станции мыса Оловянного последние дни. Уже все было готово к перелету на остров Сергея Каменева (Северная земля), где мы решили восстановить покинутую два года назад полярную станцию.
Ждали самолеты с мыса Челюскин. Кроме двух пассажиров, они могли взять 400 килограммов груза. Прежде всего нас заботила радиоаппаратура: мы знали, что аккумуляторы на островах Каменева не годятся. Наше радиооборудование весило 200 килограммов, остальные 200 — продовольствие. Лишних вещей мы не брали, надеялись найти на острове кое-что, оставшееся от прежних зимовок.
Все радиостанции нашего района по нескольку раз в день передавали мысу Челюскин сводки погоды. В ясный солнечный день 22 марта мыс Челюскин сообщил нам о вылете обоих самолетов, а через пять минут мы уже слышали работу самолетной радиостанции.
Проходит еще час. Появляются самолеты. Они идут на дымовой костер, разложенный нами, и благополучно совершают посадку.
Холодно! Температура упала до 38 градусов ниже нуля. Летчики не останавливают моторы. Мы торопимся грузить на самолеты аварийный запас, палатку, сани, разное снаряжение. Места для груза уже почти не остается, а надо взять еще ящик консервов и немецкую овчарку. Приходится выбирать: или консервы, или собаку. Жаль оставлять овчарку, но после короткого раздумья решаю взять консервы.
В 9 часов 45 минут по московскому времени вылетаем на острова Сергея Каменева. Самолет ведет пилот
Линдель. В кабине, тесно прижавшись друг к другу, сидят начальник авиогруппы
Л. Петров и борт-механик
Игнатьев. Я выполняю обязанности радиста. Выпустив антенну, быстро связываюсь по радиотелефону со станцией мыса Оловянного. "Молнией" сообщаю Управлению Северного морского пути о нашем перелете.
Наш самолет вызывают несколько станций. Радисты-полярники предлагают нам свои услуги по связи с материком. Последовательно разговариваю с мысом Челюскин, островом Русским, островом Уединения. Узнаю: начальник полярной станции мыса Челюскин тов.
Рузов прешёл в радиорубку, чтобы проследить за нашим полетом.
Второй самолет идет близко от нас. Его экипаж — украинцы: пилот
Батура, штурман
Кругленко, борт-механик
Бойко. Веселые и энергичные, они отлично работают в Арктике. Пассажиром летит
Мехреньгин. На коленях у него оригинальный груз — три литра крепкой кислоты для аккумуляторов.
Летим хорошо. Справа ледяные купола Северной 3емли сливаются с бледным небом. Слева — льды Карского моря. Через полтора часа после старта мы видим внизу острова Каменева. Радостно бьется сердце: все хозяйство сохранилось — домик, склады, радиомачты, метеорологические будки! С высоты они похожи на картонный макет.
Петров недовольно хмурится: вокруг острова Домашнего, на котором стоит дом, нагорожены торосы, нигде нет ровной площадки. Но
Линдель смеётся и громко кричат: "Все равно сядем, на остров сядем". Остров — узкая, но совершенно гладкая полоска. Первым на посадку идет
Линдель. Несмотря на боковой ветер и перегрузку машины, он идеально приземляет самолет. Так же удачно делает посадку пилот
Батура.
Вылезаем из самолётов. Вокруг — много собачьих следов. Это заставляет нас проверить свои револьверы; кто знает — не одичали ли 12 собак, оставленных здесь в августе 1934 года?
До дома — 4 километра. Отправляемся туда втроем. Вокруг дома — двухметровый снежный сугроб. Дверь в холодную пристройку раскрыта. Отдираем двери дома, разгребаем досками вход. Через разбитое окно проникаем в занесенную кухню, и проходим в единственное жилое помещение. Со стены на нас смотрят портреты вождей партии и правительства.
Осматриваем склады. Продовольствие уцелело, существовать на острове можно. Правда, придется многое приводить в порядок, так как прежние зимовщики, торопясь на самолет, не успели позаботиться о нас...
Итак, мы остаемся. Над крышей дома поднимаем красный флаг, найденный на столе. Затем идем провожать самолёты. Тепло прощаемся со славными летчиками.
Вот уже машины превратились в едва заметные точки и скрылись на юге. Мы остаемся вдвоем с
Мехреньгиным.
Срываем доски со всех окон, чтобы стали светлее. Затеи начинаем искать уголь. Найденной на кухне лопатой разгребаем большой сугроб. Есть и уголь! Через несколько минут уже греется плита. Помещение заполняется паром и дымом. Ставим на плату первую кастрюлю со снегом для питьевой воды.
Термометр показывал минус 36 градусов. Лишь через 12 часов в нашем доме становится значительно теплее: 15 градусов мороза. Пытаемся заснуть, но через два часа встаем и идем натягивать антенну. Перетаскиваем 400 килограммов груза с аэродрома домой.
Принимаюсь за радио. Приемник работает отлично. Я слышу, как полярные станции вызывают нас, но ответить им не могу: передатчик отсырел, бьет искра. На второй день нам удается установить двухстороннюю связь с островом Уединения. Шлем радиограмму тт.
Шмидту и
Бергавинову, затем идет радиограмма домой, семье.
Мехреньгин, сняв рубашку, два часа подряд вертит ручную динамомашину. В этот же день связываемся со станцией мыса Челюскин, Оловянного и Желания. Товарища поздравляют нас.
К вечеру уже затикали часовые механизмы самопишущих метеорологических приборов, пошли заржавленные ходики, завертелся исправленный нами флюгер. В доме поддерживаем температуру плюс 25 градусов, чтобы просушить помещение.
Посылку метеорологических сводок мы рассчитывали начать с 1 апреля, но перелет тт.
Водопьянова и
Махоткина потребовал максимального освещения метеорологической обстановки. Поэтому передавать сводки мы начали с 25 марта и с большим удовлетворением услышали, что наша данные включаются в общую синоптическую карту.
В свободные часы мы слушаем Москву, Новосибирск, Хабаровск. Открытие нашей полярной станции совпало с началом всесоюзного радиофестиваля: мы слушаем его регулярно.
Занялись "переучетом товаров" на складах острова. К сожалению, часть остатков продовольствия погибла от сырости. Однако до смены мы полностью обеспечены самым необходимым: имеем сгущенное молоко, шоколад, муку, крупу, табак, спички, топливо. С нетерпением ждем первого медведя на сковородку. Старой одежды тоже достаточно. Правда, в таком виде в Большой театр мы бы не пошли...
Наводим в доме чистоту. Здесь имеется прекрасная библиотека, но читать нам пока некогда. Втащили в дом тяжелый двигатель, попытаемся оживить аккумуляторы, чтобы избавиться от ручной динамомашнны. Читателям этой радиограммы, пожалуй, небезынтересно узнать, что передача каждых 100 слов требует 10—15 минут вращения ручного динамо.
После величественного пейзажа мыса Оловянного наш остров Домашний — 4 километра в длину в 500 метров в ширину — производит довольно убогое впечатление. Но жить и работать здесь можно. Особенно сознавая, что на нас с тов. Мехреньгиным выпада честь впервые в середине года ввести в строй бездействующую станцию.
Э. КРЕНКЕЛЬ.
Острова С. Каменева
(Северная Земля).
30 марта 1936 года.
ББК-10 » 20 Май 2020 15:38 
