Погоду делает ТДСЛето — значит, Сосед уже проснулся. Бродит по окрестностям метеостанции, считая их своими, но Родиных не трогает.Соседом Николай назвал медведя, что обосновался поблизости от морской метеостанции Гридино, которая стоит на западном берегу Белого моря. Построенный в 1915 году, во времена строительства Мурманки, форпост считается труднодоступной станцией (ТДС). Стаж наблюдений немалый: в те же годы регулярные метеонаблюдения были начаты на Диксоне и Канином Носе.Нынешней весной в марте на Дышащем (как в древности называли русские Белое море) полоса ледяного припая была меньше, чем обычно — до двух километров. Выйдя на лыжах из лежащей в пяти километрах от ТДС поморской деревни с таким же названием Гридино, я подошел к метеостанции со стороны моря. Белесая собака была привязана и оттого лаяла еще пуще. На крыльце сидели двое: невысокий мужчина с обветренным улыбчивым лицом и его жена.
— А мы думали, вы прямо с Северного полюса, — пошутил Николай Родин. И познакомил меня с женой Тоней, начальником станции. Через десять минут мы уже пили чай в доме, который называют новым. Родины начали вахту на метеостанции в 1994 году. До этого они сидели на точке в Коми, в верховьях Цильмы: ее Николай называет
Коми-Африка. Туда добирались только на вертолете. Вырастили двух сыновей — Александра и Сергея.
Николай показывает мне свое хозяйство. По соседству стоит увенчанное шестигранной башней, построенное в 30-х годах старое здание станции
(в 1915 году). С высокими потолками, большущими окнами. Красотища, но кому пришла в голову идея построить на севере этот шедевр? Как удавалось протапливать такие хоромы? Сейчас комнаты заняты мастерскими: верстаки, железо, узлы к технике. Как-никак, а транспорт на севере — первое дело. Родин зимой ездит на «Буране», летом — на лодке «Казанке», есть колесный трактор и много всего.
Новый дом привезен в разобранном виде из Архангельска, в нем и жилье, и рабочая комната. В жилой части на стене — пейзаж кисти одного из художников, что порой добираются до ТДС. Рядом в любовно вырезанных деревянных рамках — фото сыновей. Мы идем к инструментальной площадке: шест с ветряком (анемометр)
(мачта М-82 с анеморумбометром), воронка-осадкомер. Николай взбирается по невысокой лесенке к белой метеобудке, стенки которой имеют жалюзи. Внутри нее четыре термометра: сухой, влажный, максимальный и минимальный. На земле стоят два чуть наклоненных от зенита импульсных прожектора, входящих в систему «Ива»
(что еще за Ива - прибор для измерений высоты облаков ИВО), предназначенную для измерения высоты нижней границы облаков. Раньше это делали с помощью шаров-радиозондов.
— Над нами — цирусы, — Родин безошибочно определяет прозрачную пелену перистых облаков. — По ним «Ива»
(ИВО) не работает, но судя по инверсионному следу самолета, у этих высота около 15 километров. Станция входит в сеть наблюдательных станций Росгидромета, которые, в свою очередь — часть Всемирной службы погоды. Раз в сутки, если связь в порядке, команда станции отправляет по телефону на большую землю сводку: температура воздуха, почвы, воды, давление, влажность, ветер, облачность над станцией и над морем. А мерить зимой — значит, держать лунку наготове.
Из ручейков информации складывается база данных, на основе которой делаются краткосрочные и долгосрочные прогнозы. По участку бегают козы, овцы и черный козел, поодаль стоит теплица. Пока мы осматривали вотчину, в печи поспел хлеб. А как же иначе? Натуральное хозяйство — необходимость, вокруг — тайга. Тоня умудрилась посадить в печь-голландку четыре формы с хлебом и ватрушку в придачу. До чего ароматен деревенский хлеб!
Николай родился в Москве. Работал техником по вертолетам в фирме Миля. Мастер спорта по боксу. Жена окончила метеотехникум, он — годичную школу по тому же профилю. Иной жизни, как на природе, в тайге, себе не мыслит. Он увлеченно рассказывает, как прошлой весной впервые в молодом сосняке, что в полусотне метров от дома, токовали глухари. Косачи гордо дефилировали, распушив хвосты, и сердились, когда метеоролог к ним подходил. И хотя охотник он бывалый, бить красавца, по сути, на своем дворе — не в его правилах.
— Ты знаешь, Володя, я дольше 10 дней в городе не могу пробыть. Недавно звонил сын из Москвы: стою, рассказывает (он служит в армии водителем), в уличной пробке. Суета и шум! Здесь же — природа, тишина.— А как знакомство с Соседом произошло?— Раз летом по воду подвезли на карбасе доски. Пока сгружал, ноги промочил. Сел на камушек, носок выжимаю, а боковым зрением вижу — кто-то стоит. Поднимаю голову — медведь. «Ну, чего, сосед? Ты меня не трогаешь — я тебя тоже не трону. Здорово!» — а в голове досада: даже ножа в кармане нет. — «Р-р-р!» — «Ну чего, садись, посиди». — «Р-р-р!» Топтыгин не сел — он просто лег! Голову на лапы положил, глаза сощурил, как будто улыбается. А мне не до смеха! «Ну, чего, сосед, проводишь меня до барки?» Он встал, зарычал, повернулся — и в кусты. Я поднялся на борт барки, сижу курю — а руки ходуном ходят.
— Другой раз подошел Миша к открытому окну нашего дома. Поговорили мы с ним — он повернулся и пошел. Себя хозяином чувствует, никого не пускает — и сам никого не трогает.
Сколько лет Родины живут на границе стихий — и ни одного НЛО! А вот старт баллистической ракеты довелось видеть. Ведь возле этих берегов находится самое глубокое место Белого моря, откуда подводные ракетоносцы проводят испытательные запуски ракеты «Булава».
С метеостанцией связана жизнь и поморов Гридина. Много лет назад работал метеорологом отец 70-летней Анастасии Рамиловны Михниной, которая живет в деревне и вот уже 47 лет трудится наблюдателем водомерного поста. — Да здесь полдеревни Михнины, — с прищуром говорит. — Мои предки из Архангельска. Деда до войны направили на метеостанцию. Выйдя на пенсию, он купил дом в Гридино. Я восемь лет работала в рыбколхозе, из них пять лет — на ферме, косила сено. Помню, тогда кормили коровушек мойвой!
Каждый день и в дождь, и в снег она обходит свои три точки. Основная — в устье реки Гридины. Часть пути дорогой, иногда подвозит автобус. Дальше — зимник, тропа. Зимой она укатана снегоходом, идти — одно удовольствие. А каково мерить километры осенью по болоту в резиновых сапогах!
На посту баба Настя измеряет температуру речной воды, берет пробу для анализа, определения примесей бензина отправляет в Варкаус. Зимой ведет снегосъемку, определяет плотность и температуру снега. В деревне сидя на печи не проживешь. В свои 70 баба Настя подвижна, энергична. Ее дом о три окна стоит, как и все в Гридино, на высоком берегу губы. Дом срубили отец и муж Герман, когда был жив. В большинстве местных изб по две печи — русская и голландка, а вот у Михниной хватило одной русской. Горница по-женски заботливо прибрана, есть электрическая печь, СВЧ, электроумывальник. Залив под окнами, но то — море. За питьевой водой Анастасия Рамиловна идет полдеревни; зимой на санках удобно катить бидон, а вот летом потягай!
Рамиловна помнит времена, когда и в колхозе, и по дворам держали северных оленей. Содержать их куда проще, чем коров, только заготавливай ягель. Ходила с отцом рыбачить, подолгу жила на тоне (промысловой избе) — они всюду по берегам стоят. Родство с природой — в крови помора. От старших передаются старинные приметы, связанные с погодой, наступлением сезона. Так что помор — он природный метеоролог.
Автор: © Владимир САБЛИН
