Полярный круг. М., Мысль. 1984. стр.272-276
© Кирилл БЕЛОУСОВ
ЛЮДИ И КАМНИ ПОЛУОСТРОВА КИГИЛЯХПутевые зарисовки Белоусов Кирилл Назарович. Родился в 1930 г. Окончил географический факультет Ленинградского университета. Работает в Арктике с 1957 г.— проводил геологическую съемку бассейна Биректы, низовьев Енисея, Яно-Индигирской низменности. Новосибирских островов, полуострова Канин. Г, 1978 г. — начальник отряда Шпицбергенской экспедиции ВНИИОкеангеология Министерства геологии СССР. Литературной деятельностью начал заниматься в 1972 г. Публиковался в газете «Советская Эстония», журналах «Смена», Полярная Звезда», в сборнике «На суше и на море». Живет в Ленинграде. В середине 70-х годов одна из экспедиций «Севморгео», в составе которой работал и я, проводила геологическую съемку на островах Новосибирского архипелага. За пять полевых сезонов мы полюбили эти осколки суши в Ледовитом океане и сроднились с ними. И вот теперь, вспоминая острова, захотелось поделиться впечатлениями, врезавшимися в память.
Природа островов бедна, что и говорить — арктическая тундра. Вроде бы и глазу зацепиться не за что. Тем не менее есть и здесь своеобразная красота, причем каждый остров имеет свой неповторимый облик.
Одним из наиболее запомнившихся для меня оказался Большой Ляховский, отделенный от материка узким 60-километровым проливом Дмитрия Лаптева. Островное положение его сомнений не вызывало, и все-таки связь с материком ощущалась здесь еще вполне реально. В ясную погоду на южном горизонте виднелись чуть размытые контуры горных конусов в районе мыса Святой Нос.
Большой Ляховский запомнился хорошо не только потому, что был на моем пути первым арктическим островом. И не только своей равнинной тундрой с отдельными сопками, царством цветов, а прежде всего
полуостровом Кигилях, где встретились мы с каменными «людьми».
В середине сезона, после опостылевшей глазу равнины, мы вышли маршрутом на полуостров Кигилях, он расположен в западной части острова и разительно отличается от равнины рельефом. Почти весь полуостров занимают две невысокие вершины, обрывающиеся крутыми, местами отвесными, высотой до 100 м уступами, уходящими под воду. Вершины одной сопки-гряды венчают гранитные останцы-кигиляхи(1), что и обусловило название полуострова.
(1) Каменные люди (якутский термин). Попав сюда, мы с нетерпением ждали встречи с кигиляхами, созданными ваятельницей природой (происхождение подобных останцов связано с физическим, и прежде всего морозным, выветриванием). Но полуостров окутывал густой туман, сквозь который только метрах в пятидесяти можно было различить расплывчатые, сказочно зыбкие очертания останцов. Так и уехали мы отсюда, не увидев и не обследовав их по-настоящему.
Некоторое время спустя мы вновь вернулись на полуостров, на этот раз в отличную, солнечную погоду. Панорама открылась впечатляющая. На фоне голубого неба вырисовывалась каменистая гряда, увенчанная останцами, стоявшими отдельно и группировавшимися в цепочки. Вблизи кигиляхи оказались еще величественнее. Гранитные глыбы самой причудливой формы вздымались к небу на высоту 10—15 м. Узкая пирамидальная стела сменялась окаменевшим парусом, сужающимся к основанию, другие останцы напоминали фантастических животных и людей-великанов. И уж совсем готовым памятником выделялась группа из трех каменных «людей».
Подобные останцы встречаются и в других местах Якутии. Я видел кигиляхи на материке — на хребте Полоусном, но таких живописных наблюдать не приходилось. Обследовав и сфотографировав кигиляхи, мы спустились к морю, к небольшой, чистой ото льда бухточке. Здесь тоже было на что посмотреть. Выходы гранитов снижались к морю гигантскими сглаженно-плоскими ступенями, у подножия которых море местами вымыло ванны и ниши, заполненные прозрачно-чистой водой. Соблазн окунуться был велик, но мы помнили о температуре воды. У кромки берега песчано-галечный пляж бухточки плавно переходил в мелководье с совершенно прозрачной водой. Поверхность ее зеркально поблескивала — было редкое затишье. В воде слабо розовели студенистые медузы. Чуть дальше берег становился круче, а еще дальше переходил в отвесные скальные обрывы, над которыми с резкими криками парили сотни чаек.
Ночевали мы на полярной станции Кигилях, где встретились с людьми уже вполне обычными, но тоже запомнившимися.
В библиотеке станции я обратил внимание на книгу Н. Н. Ляха «На трассах Северного полюса» со следующей дарственной надписью автора: «Зимовщикам полярной станции Кигилях, несущим нелегкую почетную вахту в суровых условиях Арктики. Книга вручается от тех, кто первыми высадились на этой суровой целине. Книгу беречь на станции, чтобы каждая смена знала, с чего начиналась здесь жизнь».
http://www.polarpost.ru/Library/Lyah/lyah-kigilyah.djvu Воспоминания Н. Н. Ляха прочитал с большим интересом, мысленно сравнивая время прошедшее с сегодняшним днем. Если проследить историю открытия Большого Ляховского, то она уходит в далекое прошлое. В XVIII в. эти края посетил Иван Ляхов, в честь которого и назван остров.
В XIX в. здесь побывал знаменитый полярный исследователь Эдуард Васильевич Толль. Мемориальную доску с его барельефом мы видели на другой оконечности острова, на метеостанции Шалаурова. Но обживали Большой Ляховский наши современники — Николай Лях и его товарищи. Они высадились на безлюдный берег в 1934 г., когда наша страна приступила к планомерному освоению Арктики, и прежде всего Северного морского пути. С последним обстоятельством и была связана необходимость организации полярной станции на островах.
И вот я стоял на берегу той бухты, где провели свою первую ночь первые зимовщики. Все как будто бы соответствовало описанию Н. Н. Ляха — сама бухта, защищенная с трех сторон высокими берегами, и гора Санникова, возвышающаяся, как и тогда, над полуостровом, а также фантастические останцы-кигиляхи.
Но совсем по-иному выглядела станция. На высоком берегу белели основательные постройки — радиоцентр, механические мастерские, жилой дом, баня. На фоне голубого неба четко вырисовывались ажурные конструкции антенн. Станция выделялась обжитостью и надежностью. Это ощущение подтвердилось и при осмотре владений полярников. В радиорубке до потолка громоздилась современная аппаратура. Кают-компания блестела чистотой, отражающейся в лаковых стенках сервантов. В распоряжении полярников были хорошая библиотека, бильярд, кинозал, уютные комнаты. Все это обеспечивало нормальные условия жизни и бесперебойную работу.
Нас встретил молодой темноволосый мужчина — начальник станции Игорь Георгиевич Манулевич. Полярник со стажем, окончивший в 1964 г. Ленинградское Арктическое училище (ЛАУ), Игорь Георгиевич рассказывал о своей работе как о самой обычной. Несмотря на отдаленность аэрофлотовских трасс и на арктические условия, люди здесь не чувствовали себя оторванными от Большой земли. Это подтвердил и неожиданно раздавшийся за спиной детский голосок. В кают-компанию вошла шестилетняя Лена, дочь радиста-оператора, зимовавшая вместе с мамой на станции. Она подошла с большой красивой куклой и стала доверительно рассказывать нам о том, что она сегодня в тундре нарвала букет красивых цветов. Да, сейчас услышать детский голос на полярной станции не такое уж чудо.
Конечно, Север остается Севером. Укротить пургу, морозы и туманы человеку не под силу, но преодолевать эти трудности северяне нового поколения научились не хуже первопроходцев. В 1988 г. станция Кигилях отметит свое пятидесятилетие. Срок немалый и в то же время младенческий, если иметь в виду освоение Арктики. Но изменения за этот период произошли разительные. Северный морской путь стал привычной караванной дорогой. На островах работают опытные специалисты, в распоряжении которых самая современная техника. Можно с уверенностью сказать: не зря испытали трудности первых зимовок сотни советских патриотов Севера. Эстафета Н. Н. Ляха и его товарищей перешла в надежные руки.
Покидая полуостров, мы еще долго видели на горизонте контуры киги-ляхов — каменных людей. А в памяти остались не только эти феномены природы, но и живые советские люди, несущие сегодня постоянную вахту на арктических трассах.
Несколько лет назад узнал, что начальником метеостанции Кигилях стал бывший оператор Александр Дудин. Меняются, растут люди. Неизменной остается только их надежная, всегда самоотверженная работа.
