1944

[Иван Кукушкин]

изменено 24-04. "Хронология заменена другим, более полным источником"



Александр Заблотский, Андрей Сальников. "Корабельный разведчик для "большого морского и океанского флота", "Авиация и Время" 1/2005

На Северном флоте, практически всю войну не имевшем кораблей крупнее эс­минца, Бе-4 не служили. Однако в Арктике повоевать гидросамолетам Бериева все же пришлось. В 1943 г. немецкие подводные лодки начали активные действия на совет­ских арктических коммуникациях. Для борьбы с ними у Северного отряда Бело­морской военной флотилии не хватало сил. поэтому среди прочих мер было решено от­править на о. Диксон два Бе-4. Выбор пал на машины с №№28811 и 28812. которые числились за Полярной авиацией и получи­ли гражданскую регистрацию СССР-Н330 и СССР-Н331. соответственно. Первую пи­лотировал летчик В.В. Мальков, вторую - М.В. Тейман. Самолеты перелетели из Красноярска на Диксон и 2 августа 1943 г. начали противолодочное патрулирование. В качестве оружия использовались проти­володочные бомбы ПЛАБ-100. Единствен­ное боевое столкновение произошло 28 ав­густа. После того, как немецкая субмарина потопила в 20 милях от мыса Стерлигова транспорт «Диксон-, Бе-4 пробомбили этот район. Результатов атаки экипажи не на­блюдали. В конце сентября резко похоло­дало, начался ледостав, что вынудило пе­регнать гидросамолеты обратно в Красно­ярск. К тому времени НЗЗО налетал в Арктике 35 ч 15 мин. а Н331 —31 ч 20 мин.

Значит, события с патрулированием ПЛ и прилетом бомберов - какая-то другая история...

[Александр Андреев]

Во вторник первое что сделаю на работе, отсканирую и выложу на форум пару статей про перелет Титлова и Аккуратова на Н-331 в 1945. Там из текста несомненно вытекает, что это Ли-2. Но... сам встречал информацию про Бе-4 с этим же номером.

Я эти комментарии потом уберу, дабы не засорять хронологию

[Иван Кукушкин]

http://militera.lib.ru/memo/russian/papanin_id/16.html
"На пути к победе" в кн. Папанин Иван Дмитриевич, "Лёд и пламень"


Из Архангельского порта 8 августа 1944 года направился на Диксон большой грузопассажирский пароход «Марина Раскова». На его борту помимо грузов для полярных станций находилось 354 человека: экипаж судна и очередная смена полярников, семьи работавших на Диксоне — женщины и дети. Четыре дня судно шло спокойно по чистой воде, а 12 августа, когда до Диксона оставалось меньше суток пути, раздался сильный взрыв. Судно стало тонуть. Командир эскорта решил, что корабль подорвался на мине, и отдал приказ двум тральщикам подойти к «Марине Расковой», спасать детей и женщин. В это время были торпедированы и быстро пошли ко дну конвойные тральщики ТЩ-118 и ТЩ-114. Вместе с командой погибло около ста спасенных с «Марины Расковой» детей и женщин. Третий тральщик, приняв на борт с «Марины Расковой» и из шлюпок около 90 человек, ушел на запад к Новоземельским проливам. Только три дня спустя, когда на Диксон прибыли из пролива Югорский Шар первые спасенные, в штабе узнали, что в море терпят бедствие люди.

Я был в Архангельске и, как только узнал о случившемся, приказал немедленно послать все самолеты и суда ГУСМП на Диксоне к месту гибели «Марины Расковой», надеясь, что они спасут хоть кого-нибудь из потерпевших бедствие. Командующий Беломорской военной флотилией вице-адмирал Ю. А. Пантелеев и начальник штаба контр-адмирал В. П. Боголепов дали указания по своей линии. К месту гибели «Расковой» вышел военный тральщик ТЩ-116, но ничего не обнаружил. Были подняты самолеты, поискам помешали туманы. 16 августа, то есть на четвертый день, были обнаружены в море шлюпки с людьми, и в тот день удалось спасти 18 человек. Четверо суток было упущено, а история кораблекрушений говорит о том, что большинство людей, успевших сесть в шлюпки, гибнет в самые первые дни.

Все-таки мы решили продолжить поиски. История поисков пострадавших составила целую эпопею, и героями ее стали полярные летчики экипажа ледовой разведки Матвея Ильича Козлова. Первые два дня полетов результатов не дали. Лишь 18 августа летчики обнаружили в тумане, покрывавшем море, шлюпку с людьми. Только мастерство и мужество позволили Козлову и его экипажу посадить свою летающую лодку на бурную поверхность моря и переправить на клипер-боте 25 человек со шлюпки в самолет. Еще труднее оказалось взлететь на большой волне перегруженному самолету. Козлову пришлось часть бензина слить в море.

Еще одну группу людей на кунгасе обнаружил на следующий день пилот военного самолета Сокол, но он сумел снять только одного человека и поспешил взлететь, чтобы не погубить самолет и людей, — надвигалась большая волна. Поиски продолжались. Самолеты не могли летать из-за плохой погоды. Только экипаж Козлова каждый день уходил в поиск и прочесывал весь район частыми галсами, почти касаясь поплавками воды. Лишь 23 августа после 7 часов 20 минут полета Козлов обнаружил кунгас с людьми. Судов в этом районе не было, и поэтому Ареф Иванович Минеев попросил Козлова барражировать над кунгасом, чтобы не терять его из виду, и навести на кунгас спасательный корабль, а если корабль не подойдет, попытаться самому спасти найденных им людей. Девять долгих часов кружил самолет над кунгасом. Не дождавшись судна, Козлов решил садиться на воду. Летчики совершили, казалось, невозможное: они не только посадили свой самолет на волны штормового Карского моря, но и перенесли на руках в самолет 14 человек, в которых еще оставались признаки жизни. Вот строки из отчета Матвея Ильича Козлова:
«Бортмеханик Камирный, штурман Леонов, занимавшиеся переброской людей с кунгаса на самолет, нашли там 14 человек живыми и более 25 трупов. Трупы лежали в два ряда на дне кунгаса, наполненного по колено водой. На трупах лежали и сидели оставшиеся в живых, из которых примерно 6 человек были способны с трудом передвигаться самостоятельно»{24}.

Взлететь с 14 спасенными людьми было невозможно, и Козлов принял беспримерное решение: рулить к ближайшему берегу — к острову Белый, до которого было около 60 миль. Больше десяти часов шла машина Козлова в спасительную бухту, ныряя по волнам и поминутно рискуя быть захлестнутой волной, — сначала на двух моторах, а потом на одном, потому что левый мотор вышел из строя. Только в проливе Малыгина подошел к самолету военный тральщик и снял с него 13 спасенных, четырнадцатый умер в пути. 33 часа напряженнейшего труда!

Больше никого не удалось ни найти, ни спасти.

Когда я встретил Козлова, то воскликнул: «Как могли вы все это выдержать?!» Матвей Ильич ответил: «Мы ведь полярные летчики! Первый раз, что ли?..»

Военный совет Северного флота по представлению руководства Главсевморпути наградил М. И. Козлова и его товарищей орденами. Мне хочется назвать экипаж. Это прежде всего командир самолета, ветеран полярной авиации М. И. Козлов, участник первой советской воздушной экспедиции на Северный полюс. Второй пилот — В. А. Попов, молодой, очень талантливый человек, к несчастью вскоре погибший в Арктике при аварии самолета. Это старший бортмеханик Н. П. Камирный — великолепный знаток техники и человек необычайного мужества. Камирный обеспечил бесперебойную работу моторов в течение 33 часов и переносил на руках из кунгаса в самолет умиравших от голода и холода людей. Люди столь же высокого мужества и благородства — штурман И. Е. Леонов, бортрадист Н. А. Богаткин, второй бортмеханик А. Д. Земсков. Экипаж М. И. Козлова еще раз утвердил высокую славу летчиков-полярников, он летал и садился на поверхность моря в таких условиях, когда другие самолеты не могли подняться в воздух.

[Иван Кукушкин]

...Еще одну группу людей на кунгасе обнаружил на следующий день пилот военного самолета Сокол, но он сумел снять только одного человека и поспешил взлететь, чтобы не погубить самолет и людей, — надвигалась большая волна. Поиски продолжались. Самолеты не могли летать из-за плохой погоды. Только экипаж Козлова каждый день уходил в поиск и прочесывал весь район частыми галсами, почти касаясь поплавками воды.

Еще о полете Станислава Сокола:

...Может, сейчас там, внизу, те же люди, которых нашли четыре дня назад? Нашли, но спасти не смогли. Нашел Станислав Сокол, командир другой "Каталины".

Волна позволила тогда сесть. Спустили клипер-бот. Но сняли только двоих - какого-то повара и матроса с "Расковой". Они неожиданно прыгнули с кунгаса на клипер-бот и перевернули резиновую лодку. Их вытащили из воды. Подойти к кунгасу ближе было нельзя - можно столкнуться.

Вечером после этого полета Сокол ему говорил:

- Понимаешь, я им кричу: "Прыгайте в воду, прыгайте! Мы вас поймаем!" Но они как глухие - они были заняты дележкой пресной воды. Да и сил прыгать, видно, не было. У них не хватило сил даже выбросить за борт трупы. Тут еще пошли волны. Кунгас подбрасывало выше нашей "Каталины". Я ничего уже сделать не мог. Мы перебросили в кунгас ящики с продуктами и улетели.

Это было четыре дня назад. Четыре дня искали людей в море - не нашли.

[Стругацкий В. : "Впереди — ледовая разведка / Один полет Матвея Ильича"]
http://www.polarpost.ru/Library/Vperedi_ledovaya/text-icepioner-14.html

[Иван Кукушкин]

Александр Заблотский, Андрей Сальников. "Корабельный разведчик для "большого морского и океанского флота", "Авиация и Время" 1/2005
На Северном флоте, практически всю войну не имевшем кораблей крупнее эс­минца, Бе-4 не служили...

Не знаю, почему эта запись сначала попала в 44-й. Перетащено в 1943-й

[Иван Кукушкин]

Еще о полете Станислава Сокола:

...Может, сейчас там, внизу, те же люди, которых нашли четыре дня назад? Нашли, но спасти не смогли. Нашел Станислав Сокол, командир другой "Каталины".

Волна позволила тогда сесть. Спустили клипер-бот. Но сняли только двоих - какого-то повара и матроса с "Расковой". Они неожиданно прыгнули с кунгаса на клипер-бот и перевернули резиновую лодку. Их вытащили из воды. Подойти к кунгасу ближе было нельзя - можно столкнуться.

Вечером после этого полета Сокол ему говорил:

- Понимаешь, я им кричу: "Прыгайте в воду, прыгайте! Мы вас поймаем!" Но они как глухие - они были заняты дележкой пресной воды. Да и сил прыгать, видно, не было. У них не хватило сил даже выбросить за борт трупы. Тут еще пошли волны. Кунгас подбрасывало выше нашей "Каталины". Я ничего уже сделать не мог. Мы перебросили в кунгас ящики с продуктами и улетели.

Это было четыре дня назад. Четыре дня искали людей в море - не нашли.

[Стругацкий В. : "Впереди — ледовая разведка / Один полет Матвея Ильича"]
http://www.polarpost.ru/Library/Vperedi_ledovaya/text-icepioner-14.html

— летчик 44-го авиаполка Карской ВМБ капитан С. В. Сокол, "Каталина" бортовой № 11

http://www.polarpost.ru/f/viewtopic.php?pid=4024#p4024

[SVF]

http://nvinder.ru/index.php?id=776

Обелиск с парящей чайкой
(по рассказам очевидцев)

Была осень 1944 года.

Гидросамолеты «Каталина» возвращались с авиабазы острова Новая Земля, после продолжительных патрулирований акваторий Баренцева и Карского морей, проводки караванов судов и выслеживания немецких подводных лодок. Самолеты летели через город Нарьян-Мар, где делали заправку, мелкий ремонт, техническое обслуживание самолетов. В Нарьян-Маре в сороковые годы было подразделение Беломорской военной флотилии: 16-й аэродромный транспортный отряд 3-й авиационной группы, которая базировалась на территории Нарьян-Марского морского порта. Здесь же была небольшая гостиница для ночевок и отдыха экипажей.

Река Печора, в устье которой самолет-лодка «Каталина» производила посадку, покрывалась льдом. Для того чтобы произвести взлет, нужно было с помощью буксира-ледокола пробить во льду канал, вывести самолет на чистую воду.

Летчики 1-й авиаэскадрильи 44-го смешанного авиаполка ВВС Беломорской военной флотилии улетали из Нарьян-Мара попарно. Последними покидали Арктику экипажи капитана Сокола и лейтенанта Ветрова. Сокол, как старший по должности и званию, утверждал, что надо лететь на Архангельск по береговой черте. Это лучший вариант маршрута. В случае необходимости можно сесть в море, на воду. Но и Ветров не новичок в Арктике. В полк он был откомандирован из полярной авиации, в которой пролетал около трех лет. До этого проходил службу в 68-м отдельном разведывательном авиаотряде Амурской флотилии. Позже работал пилотом и начальником группы гражданской авиации в Хабаровске, Актюбинске, Красноярске.

При обсуждении перелета он молчаливо соглашался с Соколом, но в мыслях держал свой прямой короткий маршрут Нарьян-Мар – озеро Холмовское, который сокращал время перелета. Ранним утром 29 октября Ветров взлетел первым. Он полетел своим коротким путем. В составе экипажа 7 человек: командир экипажа – Ветров Иван Иванович, второй летчик – Дорофеев Владимир Федорович, штурман – Сорокин Алексей Иванович, второй штурман Гапонов Николай Иосифович, радист Дубошин Николай Степанович, воздушный стрелок – Мелехин Василий Прокопьевич и бортмеханик – Федоровых Михаил Васильевич.

Когда радист сообщил Ветрову, что район перелета закрыт туманом, Ветров усомнился и решил удостовериться сам. Влез в туман и теперь, крутясь в нем, осмысливал происходящее.

По расчетному времени они были в острогах Тиманского кряжа. Летчик понял, что они попали в каменный мешок. Он стал набирать высоту. Натужно ревели моторы, винты молотили туман. Стрелка высотомера медленно скользила по шкале прибора, показывая 100 – 150 – 200 метров.

«Каталина» зацепила днищем за вершину сопки. Страшной силы удар в считанные секунды разрушил самолет, выбросив из кабины бортмеханика Михаила Федоровых. Столкнувшись с землей, самолет стал бороздить ее и разваливаться на части. При ударе летчиков выбросило, а самолет загорелся. Стали взрываться патроны. Бортмеханик катался по снегу, сбивая с себя огонь. Вокруг слышались стоны и возгласы других летчиков.

Михаил Федоровых очнулся от пронизывающего холода. По всей округе валялись исковерканные обломки разбившейся «Каталины». В 30 метрах от самолета лежали мотор и крылья. Дальше бесформенной грудой металла темнел разорванный фюзеляж. Еще дальше – хвостовая часть. Михаил направился к груде металла, еще недавно бывшей самолетом, и остановился как вкопанный, увидев изуродованные тела товарищей.

А впереди неизвестность и запорошенная снегом тундра. Еще из школьной географии он знал, что почти все поселения людей располагаются по берегам рек, поэтому он шел, надеясь, что все равно выйдет к людям. Через несколько дней набрел на маленький незамерзший ручеек. С тех пор он шел вдоль берега.

Семнадцатое утро, как и все предыдущие, было пасмурным и пугающе тихим. Но вот до обостренного слуха Федоровых донеслись детские голоса и лай собаки, они долетали с противоположного берега ручья. Михаил приблизился к берегу. Он уже почти полз. Это был уже не ручей, а целая река – Сойма.

От Коткино до реки Соймы, где обычно рыбаки ставили ловушки из жердей с сетями, было три километра. Жерди были шестиметровой длины. Так вот он дошел до этого места, а на реке была полынья. Он достал эти жерди, уложил их и по ним переполз через полынью. Собака первая учуяла незнакомый запах и с громким лаем бросилась к месту, где упал человек. На лай собаки прибежали ребятишки, увидели человека в военной форме с оружием на портупее и немного испугались. Он им крикнул: «Не бойтесь, ребята, я свой! Помогите мне!» И даже выбросил на снег наган, но от сильной усталости снова потерял сознание. Среди ребятишек был и Павел Гаврилович Коткин. Ему и другим ребятам было тогда по 9–10 лет, они сбегали за взрослыми и сообщили об этом председателю колхоза Ивану Алексеевичу Елизарову.

Трое мужчин взяли ружья, запрягли две пары оленьих упряжек и поехали на берег. Федоровых лежал на берегу. От долгого пребывания на ветру, на холоде лицо его задубело, стало темно-коричневым, обросшим. Глаза покраснели и постоянно слезились. На него было страшно смотреть. Мужики, долго не раздумывая, повезли его в чум. В чуме было тепло. Топилась печка. В котле булькало – варилась оленина. Раздевая «находку», они увидели на кителе погоны с двумя звездочками, достали из кармана документы, удостоверяющие личность. Сомнения отпали.

Федоровых долго растирали, массажировали, приводя в чувство. Поили теплым мясным отваром из оленины. Завернули в оленьи шкуры. Спал он долго. Хозяин чума за это время съездил на большое стойбище в поселок Коткино, где был фельдшерский пункт, привез фельдшера. Фельдшер, женщина лет 30-ти, внимательно осмотрела его, прослушала и вынесла вердикт: «Немедленно переправить в фельдшерский пункт, там есть медикаменты и условия для лечения».

Председатель сразу дал лошадь, и летчика привезли в поселок, в дом Евдокии Васильевны Каневой. Ранен он не был, только сильно обморозился и обгорели руки. В этом же доме жила вдова Раиса Павловна Шумовская. А во второй половине дома был медицинский пункт. Лечила летчика медсестра Екатерина Александровна Гусева. Рая также помогала в лечении летчика, она смазывала ему руки гусиным жиром. Иван Иванович Коткин пришел с фронта весной 1942 года и частенько приходил к Рае, а заодно и навещал спасшегося летчика. Они часто общались. Когда летчик пришел в Коткино, люди говорили, что он родился в рубашке. За несколько дней до его прихода в тундре в окрестностях Коткино был обнаружен мужчина, загрызенный волками.

Пока Михаил лечился в Коткино, к нему приезжали из НКВД и допрашивали. Затем ездили раза три в тундру с оленеводами и его брали с собой, но он так и не смог им показать место гибели самолета и экипажа, не сумел вспомнить. Разбившийся самолет искали на По-2 и на Як-12. Но все безрезультатно.

На прощание связала ему Рая Шумовская шерстяные носки. И его увезли в Нарьян-Мар. Ехали они на лошадях до села Великовисочного. Там ему сделали перевязку и немного подлечили. Лечила его Ольга Александровна Смирнова – она в то время была зубным врачом. Из Великовисочного с почтовым обозом направились в Пылемец. Там была небольшая остановка и конечным пунктом была морская часть Нарьян-Мара. Когда привезли в Нарьян-Мар, в военно-морской госпиталь, у него были забинтованы по локоть обе руки.

Оттуда полетели в эфир радиограммы, оповещая командование флота: «Нашелся оставшийся в живых бортмеханик Федоровых из экипажа Ветрова. Находится в госпитале». Как только улучшилась погода, за летчиком вылетел самолет и доставил Михаила Федоровых в Архангельск. Снова госпиталь и длительное лечение. Через полтора месяца он был выписан из госпиталя. Заключение медицинской комиссии было суровым и не подлежало переосвидетельствованию: «К летной работе не годен». Так закончилась летная карьера техника-лейтенанта Михаила Васильевича Федоровых.

В начале 1945 года Рая Шумовская получила от него письмо, в котором он писал, что находится в Сочи на лечении. Второе письмо он написал из Москвы: видел Парад Победы 1945 года. Это все, больше от него писем не было.

Выписка из архива: «Федоровых М.В. в дальнейшем проходил службу на Черноморском флоте в 30-м, 40-м авиаполках, 36-й авиамастерской ВВС (1945–1947). В марте 1947 года уволен в запас в Советский РВК».

Полярная авиация внесла неоценимый вклад в развитие нашего сурового края. Мужественные летчики осуществляли ледовую разведку, оказывали неоценимую помощь метеорологам, геологам, рыбакам, исследователям Севера. В годы Великой Отечественной войны они конвоировали суда, проводили спасательные операции, выслеживали и уничтожали подводные лодки противника, занимались доставкой пушнины, рыбы, оленины и других ценных грузов. И все это проходило в тяжелых погодных метеоусловиях, без приборов определения высоты и ориентирования. Вечная память всем полярным летчикам, погибшим на ненецкой земле!

Сергей Козлов, краевед-эколог

© 2002-2007 ОГУ "Редакция ОПГ НАО "Няръяна вындер" ("Красный тундровик")

[Александр Андреев]

http://nvinder.ru/index.php?id=776

...Разбившийся самолет искали на По-2 и на Як-12....

Смутил "Як-12". Первый полет в 1947 г., серийные машины появились позже.

[SVF]

"Так написано в "Таймс", сэр ..."

[Иван Кукушкин]

Была осень 1944 года.

Гидросамолеты «Каталина» возвращались с авиабазы острова Новая Земля, после продолжительных патрулирований акваторий Баренцева и Карского морей, проводки караванов судов и выслеживания немецких подводных лодок.
...
Летчики 1-й авиаэскадрильи 44-го смешанного авиаполка ВВС Беломорской военной флотилии улетали из Нарьян-Мара попарно. Последними покидали Арктику экипажи капитана Сокола и лейтенанта Ветрова. Сокол, как старший по должности и званию, утверждал, что надо лететь на Архангельск по береговой черте.

Еслия правильно понимаю, то это тот самый капитан Сокол, который параллельно с Козловым летал на поиски спасшихся с "Марины Расковой" (БД-5)

[Адольф Милованов]

Ф. 9570, оп.5, д. 275. Л. 83. Пр. 22с по УПА 5.12.44. О закреплении и перераспределении самолётного парка между подразделениями УПА.
П. 2. Передать на б. Енисейской АГ вновь принятые самолёты:
1. По-2 з.№641437 оп.зн. Н-351
2. По-2 з.№641438 …….. Н-352
3. По-2 з.№641436 …….. Н-350
4. По-2 з.№641435 …….. Н-349
5. С-2 з.№943021 ……... Н-360

П. 3. Передать на б. Игарской АГ УПА вновь принятые самолёты:
1. По-2 з.№641433 оп.зн. Н-347
2. По-2 з.№641434 оп.зн. Н-348
3. С-2 з.№943013 оп.зн. Н-355
4. С-2 з.№943014 оп.зн. Н-356
5. С-2 з.№943015 оп.зн. Н-357