Иван Кукушкин пишет:Текст шел рядом с фотографией - первой в этом топике. (Из книги: «Летающая лодка Дорнье ''Валь''», Автор: В. Котельников, "Гангут" 1995)
Так что скорее всего - этот эпизод про Н-235:
Летом 1940 г. М. Н. Каминский совершил вынужденную посадку на своей лодке прямо в тундре, не дотянув до воды. После небольшого ремонта летчику удалось поднять машину в воздух, разогнав ее по смазанному маслом деревянному помосту.
Думаю про этот случай.
Только машину спас Мазурук.
А упоминаемый в рассказе У-2 с л/к "Сталин" видимо Н-187
из книги "Над Арктикой и Антарктикой"
И.П. Мазурук
"Без нужды не рискую""Северный морской путь, 1940 год. Последняя предвоенная навигация... Будучи начальником полярной авиации, я находился на флагмане — ледоколе «Сталин», который проводил головной караван судов, — и на маленьком У-2 выполнял ледовую разведку. Проводка уже подходила к концу, когда пришло сообщение о ЧП — летчик Каминский совершил вынужденную посадку в тундре. В воздухе у него задымил мотор. Каминский, опасаясь пожара, решил, что искать озеро для посадки уже нет времени, и приземлился на суше... Мне лучше других было известно, с каким трудом удавалось в то время раздобывать каждый новый самолет для полярной авиации. Летающие лодки «Дорнье-Валь» приобретались на валюту. А посадить машину на сушу означает вывести ее из строя. Случалось, что при аварийных ситуациях поднимали лодки со льда, со снега. Но с холмистой тундры, покрытой травой и камнями, — такого, пожалуй, в истории авиации еще не бывало. В общем пропала машина.
С этими невеселыми мыслями летел я к месту происшествия. Придется списать столь необходимый для полярной авиации самолет. И вопрос, как говорится, будет исчерпан. До обидного легко и просто. Все по закону, все согласно существующим правилам. Одно никуда не годится-потерять самолет.
Конечно, в большом деле никогда не обойдешься без потерь. Но все-таки всегда ни с одной не хочется мириться.
После осмотра стало ясно, что самолет вполне исправен. Мотор в порядке, обгорела лишь проводка. Надо же было угораздить посадить машину на землю, когда рядом полно озер!
Каминский оправдывался тем, что садиться пришлось в тумане, а поэтому разобрать, где вода, где суша, было невозможно. Да и пожар в воздухе — дело не шуточное. В общем рассердился я на Каминского и отправил его на базу, а сам с механиком Сашей Моховым остался в тундре. Надо попробовать взлететь!
Что и говорить, дело небывалое и рискованное. Можно и самолет окончательно доконать, и самому, как говорится, несдобровать. Легко не рисковать! Но разве без риска небывалое бывает? В голове уже созрел определенный план. Хорош он или плох-это дело покажет. Тут, в тундре, даже посоветоваться не с кем. Механик, впрочем, уже поддерживает безумный план: «Должно получиться!». Рискуем для престижа полярной авиации!
Обдуман и принят оригинальный способ взлета. Под плоским днищем и немного впереди самолета нужно сделать небольшую площадку из досок. Смазать густо маслом доски для начала разбега. А впереди, под уклон, где нет камней, выстелить полоску из травы и мха. Но у самолета-лодки отсутствуют тормоза, а взлетать следует на предельной мощности моторов. Значит, закопаем сзади прочный брус, привяжем к нему хвост, чтобы удержать самолет на месте до получения взлетной мощности…
Экипаж летчика Купчина доставил из Тикси все необходимое доски, брус, домкраты, ведро смазки, прочный канат... Помогли нам сделать «аэродром» для взлета, забрали на свой самолет всю нашу загрузку и лишний бензин. У нас бензина осталось только на взлет и на двухминутный, полет до выбранного ближайшего озерка.
Трое суток пришлось ожидать, когда подует нужный ветерок. Комары и гнус грызли нас беспощадно, потребовалась выдержка, чтобы не рисковать раньше времени, не провалить спешкой все дело. Приходилось ждать, вновь и вновь обдумывать полет. До этого я летал на многих типах самолетов. У каждого свои особенности, требовалось обязательно хорошо их изучить. А на гидросамолете «Дорнье-Валь» я никогда еще не летал. Здесь, конечно, была первая опасность — незнакомая машина. А вторая — «если»... Если лодка не взлетит до каменистых бугров тундры, если при ударе два мотора сорвутся... Страшно подумать, что может случиться, ведь моторы наверху стоят, над пилотской кабиной. Раздавят, изрубят винтами кабину. И того, кто в ней, конечно.
Рискованный взлет, почти авантюра. Любой авиационный начальник запретил бы такую затею. Но я — то сам начальник. Летное дело люблю безмерно, и риск, что скрывать, люблю. Он мобилизует мысль, возбуждает энергию, дает чувство наслаждения после выполнения «штучной работы». В общем, как начальник разрешил себе рискнуть.
И вот дождались наконец нужного ветерка. Бортмеханик Саша Мохов запустил моторы, вылез из кабины. Взял топор, перекрестил меня и пошел к хвосту самолета, чтобы перерубить канат, когда моторы взревут на полной мощности (не раньше!).
Считанные секунды пронеслись до того мгновения, когда самолет оказался над тундрой. А помнятся эти секунды всю жизнь. Скользнула машина по маслу досок, — по травке немного и повисла в воздухе на мягко подобранном штурвале..."