Иван Кукушкин » 01 Июнь 2008 05:04
Судя по тексту - описана в основном работа Н-620, в том числе и полет к геомагнитному полюсу.
... В Антарктиде наблюдается и другое, обратное явление, кстати весьма редкое в Арктике, когда при тонком слое высоких облаков появляется молочное рассеянное освещение, метко названное полярниками «белой мглой». При этом прекрасно видны разноудаленные темные предметы, но они теряют реальную основу и кажутся как бы подвешенными в воздухе. Отсутствие видимого горизонта и этот белесый воздух, который, кажется, окутал все вокруг, делают невозможным визуальный полет. Странное явление: при достаточной видимости и яркости освещения пилотировать самолет приходится только по приборам, «вслепую»! Да что там самолет! Даже пешее передвижение весьма затруднено: предательский белый свет выравнивает все снежные заструги, прячет рытвины и ямы и пешеходу приходится передвигаться почти на ощупь.
Другой постоянный погодный фактор — наличие сильных ветров, в основном днем, с купола ледника к морю, ночью — наоборот. Безусловно, речь идет лишь о прибрежных районах, которые изучала Вторая морская антарктическая экспедиция, от моря Дейвиса до моря Росса. Особенно сильные ветры наблюдались близ берегов Земли Адели, где была одна из стоянок «Оби», выбранная для работы нашего авиаотряда.
Стоит оговориться. По существующим инструкциям, любой тип самолета, в том числе и АН-2, может эксплуатироваться в пределах допустимых скоростей ветра как встречного, так и бокового. Выше такого предела (для АН-2, например, двадцать пять метров в секунду полеты запрещены. А как быть, если скорость ветра в дни стоянки «Оби» у Земли Адели не отмечалась менее двадцати пяти метров в секунду? Не работать? Ждать улучшения погоды? Но у нас оставались считанные дни короткого антарктического лета. Что же делать?
И выход был найден: да простят нам досужие инспекторы Аэрофлота, в своих записях погоды в бортовых журналах мы просто отбрасывали первые двадцать метров. Таким образом, если запись в журнале гласит, что скорость ветра, например, двенадцать метров в секунду, не смущаясь, прибавляйте двадцать. Это и будут истинные условия погоды, при которой производились полеты.
Помимо ветров Земля Адели запомнилась и другим. Это было 1 февраля, в первый день последнего летнего месяца. Наш экипаж направился за двести километров от «Оби» для организации очередного астропункта на берегу Короля Георга, несколько восточнее Южного магнитного полюса Земли. Конечно же, мы не могли не воспользоваться такой редчайшей возможностью и не побывать в точке магнитного полюса! Местность совершенно свободна от снега — все сдувает сильнейший ветер. Самолет не держится даже на стояночном тормозе. Создается впечатление, что здесь не только магнитный полюс, но и полюс ветров!
Интересно ведут себя магнитные компасы: картушки вращаются непроизвольно в разные стороны, причем так резко меняется наклонение, что опасаешься за целость самих компасов. Навигация в этом и прилегающих районах возможна лишь по астрокомпасу — все магнитные и гиромагнитные приборы становятся абсолютно бесполезными.
В этот же день по возвращении к «Оби», пока шла заправка самолета горючим для очередного полета, я закончил начатую ранее акварель с «Обью» и самолетом Каминского. Не раз меня спрашивали, каким образом удавалось работать акварелью в условиях низких температур Антарктиды? Просто. Большинство работ выполнялось либо в самолете, где достаточно тепло, либо на корабле. Но приходилось работать акварелью и непосредственно на пленэре — не было бы ветра. Хотя температуры воздуха и отрицательные, но настолько сильна солнечная радиация, что не дает застывать воде в сосуде и краскам на бумаге. Порой же выпадали такие дни, что впору даже загорать, и некоторым это удавалось.
Но у нас свободные минуты весьма редки. В авиаотряде, не считая ЯК-12, который почти непригоден для эксплуатации в условиях Антарктиды, у нас всего два самолета. Один постоянно занят аэрофотосъемкой, на второй возложена вся остальная работа: организация астропунктов, доставка разных научных отрядов и радиогеодезического оборудования для координации аэрофотосъемки, подвоз горючего для дозаправки обоих самолетов с целью уменьшения «пустых» перелетов. Словом, «загорать» нам не приходится, тем более что южнополярное лето быстро катится к концу и все короче становятся дни.
Позже, когда мы сможем оглянуться и оценить проделанную работу — аэрофотосъемку побережья на протяжении от сто пятого до сто шестьдесят шестого градуса восточной долготы на общей площади сорок две тысячи квадратных километров с организацией двадцать одного астропункта и подробное исследование этого участка побережья, тогда с трудом будет вериться, что все это сделано нами и в весьма сжатый срок — с 10 января по 10 февраля.
Несмотря на такую загруженность основной работой, я ухитрялся еще выкраивать минуты «для души», постепенно пополняя свой «антарктический дневник». Последняя его страница названа просто: «Астропункт на Берегу Отса». А память подсказывает, что к этой точке на безымянном леднике мы прорывались в густом снегопаде, когда с трудом различались лишь кончики крыльев, а внизу под нами проплывали невидимые скалистые горы, существование и высота которых в то время были известны лишь их создателю — природе.
[ К. Михаленко, «Восемь страниц дневника» в сборнике «Полярный круг - 1980», М., "Мысль", 1980]