"Северный полюс - 3"
Сообщений: 69
• Страница 5 из 5 • 1, 2, 3, 4, 5
"Северный полюс - 3"
ББК-10 » 27 Январь 2020 14:19
Красный Север, 1955, №7
Итак, через 185 дней вновь очутился на этой льдине. Как неузнаваемо изменилось все вокруг! Тогда льдина представляла собой огромное плато, окаймленное торосами самых фантастических очертаний, искрясь под лучами незаходящего солнца мириадами алмазов. Теперь же — мрак, почти в самом зените поблескивав Полярная звезда, которую жители Северного полушария Земли привыкли видеть только на севере... Изменились люди дрейфующей станции. Внешне, собственно, они остались то же, что и были, если не считать Игоря Цигельницкого — самого молодого члена коллектива, который на скандинавский манер отпустил внушительную веерообразную бороду. Люди изменились внутренне: как-то еще больше сроднились между собой, а главное, в них появилось сознание того, что они здесь уже ветераны, им есть что вспомнить, есть что поведать.
... Стало уютнее в кают-компании, сооруженной из двух сборных домиков. Она украшена даже живыми цветами. На самом видном месте здесь висит карта Центральной Арктики. На ней цветным карандашом проведена жирная ломаная линия. Начинается она на точке, координаты которой: 86° северной широты и 175°45' западной долготы. Эта линия — путь, проделанный дрейфующей льдиной с момента организации на ней научной станции.
— Видите куда махнули! — говорит магнитолог и астроном станции Николай Евдокимович Попков. — С начала дрейфа и к началу ноября наша льдина, если считать все зигзаги, прошла около 1.300 километров, по прямой же — примерно втрое меньше...
Двенадцатого августа дежурный по лагерю в вахтером журнале записал: «Координаты 89°03,1' северной широты и 208°13,6' восточной долготы. Скоро можно будет в свободное время прогуливаться между меридианами».
Это время наступило через две недели, точнее, 25 августа, когда дрейфующая станция подошла на самое близкое расстояние к полюсу, пройдя от него в 30 километрах 370 метрах (Н. Е. Попков по широте определяет координаты с точностью до одной десятой доли минуты, что соответствует одному кабельтову, или 183 метрам). Затем она направилась за полюс, в сторону Гренландии. Примечательно, что в момент прохождения около полюса льдина дрейфовала с наивысшей скоростью— за два с половиной дня с 24 по 25 августа она прошла 75 километров.
Небезынтересно привести также факты, зарегистрированные в дни наиболее близкого подхода к полюсу Анатолием Даниловичем Малковым — метеорологом и актинометристом — в его фенологическом дневнике.
«12 августа. Кончились положительные температуры. Температура — минус три. С вертолета заметили два дерева, вырванные где-то на материке с корнями.
18 августа. Канаки убил нерпу.
21 августа. Канаки опять убил нерпу. Слой жира у нее достигает 8 сантиметров, в желудке обнаружены — рыба, рачки...
28 августа. В лагере появился куличок».
Таким образом, еще раз и более убедительными фактами опровергается старое представление, что в районе полюса якобы нет жизни.
Что касается убитых нерп, то следует сказать, что они выдвинули Василия Гавриловича Канаки — замечательного аэролога и бывалого полярника — в чемпионы Центральной Арктики по охотничьему спорту. Таким образом, явочным порядком на дрейфующей станции появился другой чемпион (шестого сентября звание чемпиона по шахматам завоевал в упорной борьбе врач станции Виталий Волович).
* * *
Местный поэт в своем дневнике записал такие строки:
Все ближе ночь. Торосы посинели.
Полярный день уже уйти готов,
И солнце, догорая еле-еле.
Позолотило кромку облаков.
Двадцать пятого сентября последний раз показался солнечный диск. Этот день был отмечен исключительной силой рефракцией света, вызвавшей мираж. Дальние торосы то приближались, вырастая до исполинских размеров, то вновь удалялись. А па другой лень наблюдали первое полярное сияние в виде появившихся на небе бледных светлых полос.
К полярной ночи здесь также напряженно готовились, как и на станции «Северный полюс-4», с той только разницей, что там «осенне-зимние» перевозки грузов пришлись на сумерки, а на «Северном полюсе-3»—на кромешную темень. Словом, последние дни октября в течение недели с лишним пришлось как следует поавралить.
... Поужинали Как и всегда Иван Максимович Шариков блеснул своим мастерством заправского кока. После ужина любители «козла» начали стучать костяшками домино так, что кажется льдина вот-
вот треснет. Кинооператор Женя Яцун с кем-то обдумывает очередной ход в шахматном радиомачте с коллективом теплохода «Ленинград», бороздящим где-то воды Атлантики в Южном полушарии. Недавно ленинградцы прислали очередную радиограмму. Вот ее содержание:
«В тропиках жарко и светло тчк К цели приближаемся упрямо тчк Чтобы и вам друзья радиограммой Часть тепла и света принесло тчк Наш ход конь Григорий один Федор три тчк По поручению экипажа Федоров».
Саша Медведь (штурман вертолета, о котором здесь шутят, что это—единственный медведь, которому дозволено быть в лагере), вытягиваясь во весь свой богатырский рост, произносит: — Пойду спать. Ну и всхрапну же после этих авралов.
— Твоими устами да мед пить, — говорят ему в ответ.
В подтверждение этих слов открывается дверь кают-компании и входит радист Константин Курко.
— Алексей Федорович, — обращается он к Трешникову, — через два часа здесь будет Шатров.
— Ну что, Саша, всхрапнул? — раздаются возгласы в адрес Медведя.
Кое-кто уходит на вахту (Попков и Медведь пошли определять координаты станции — в темном облачном небе показалось несколько звезд, за которые они и «зацепятся» своими приборами: Георгий Иванович Матвейчук отправился на свою метеоплощадку). Остальные же — кто «режется» в домино, кто попивает чай.
Время идет незаметно. — Пора, кажется, и собираться. — говорит Трешников. Все начинают одеваться. Вытаскивают из карманов электрические фонарики и выходят «на улицу» — гуськом по протоптанной тропинке отправляются на «аэродром», на котором уже давно орудует механик станции Михаил Комаров (когда он спит — это никому не известно). И, конечно, здесь же толкутся приветливейшие во всей Арктике собаки — Мамай и Блудный. Нет только Дружбы — она вчера ощенилась и теперь вместе со своими детенышами лежит в палатке у Канаки. доставляя ему немало хлопот. (Собака не совсем здорова и часто просится на волю. Поэтому Василию Гавриловичу за «ночь» приходится раз пять вылезать из спального мешка).
— Летит! — кто-то громко восклицает.
Все умолкают, в в звенящей тишине ухо улавливает еле слышимый рокот мотора. На площадке вспыхивают огни, а у места выгрузки самолета зажигаются фары «газика». ... Самолет подруливает к освещенной автомобильными фарами полосе. Шатров за последние дни прилетал сюда раз пять шесть, поэтому с его экипажем уже вдоволь успели наговориться, и люди теперь деловито, без «церемониальной встречи» начинают сразу же разгрузку машины. Новые разборные домики, баллоны с газом, ящики с продуктами, — все это бережно укладывается на льдине.
Шатров минут через 20 вылетает обратно, но, как сообщает радист, навстречу ему летит Котов — прибудет он сюда часа через полтора.
Сон снова откладывается, хотя и время спать. Скоро уже будет «утро» и начнется следующий рабочий день. Кстати о «дне». С наступлением полярной ночи Трешников ввел такое расписание суток в лагере, которое сразу убивает двух зайцев, — и аэрологические сроки попадают на «дневное» время (аэрологам в 4 и 16 часов по местному времени нужно запускать радиозонд), и основные радиопередачи из Москвы приходятся на «день». Поэтому распорядок суток построен так (время московское): подъем — в 14 часов, обед — в 20 часов, ужин — в 2 часа утра следующего дня и отбой — в 6 часов.
* * *
Авралы—авралами, но научно-исследовательская работа не должна прерываться ни в коем случае. Это—непреложный закон. За все время дрейфа было два случая, когда были пропущены аэрологические сроки Ветер дул с такой страшной силой, что даже такой мастер своего дела, как Канаки, и тот не в состоянии был запустить радиозонд. Кстати, эти случаи убедили коллектив станции, насколько нуждаются в его наблюдениях на континенте, и в частности в области аэрологии. Буквально через несколько десятков минут после пропущенных сроков с «Большой земли» от синоптиков и бюро погоды посыпались по радио «молнии» с запросами — почему нет сведений о результатах аэрологических сроков. — Значит нуждаются в нас, — вполне резонно заключает Канаки.
Еще бы не нуждаться. Арктический бассейн занимает 13 миллионов квадратных километров, и на все это пространство только две станции. А ведь здесь в Центральной Арктике «кухня» погоды над значительной частью Советского Союза и всей Северной Европой
Канаки с помощью своего молодого помощника Игоря Цигельницкого (кстати сказать, когда Василий Гаврилович запустил двадцать два года назад первый радиозонд, то Игорь тогда только родился) многое сделал, чтобы добиться абсолютно точных показаний приборов, подвешиваемых к резиновому шару, наполненному водородом. Он нашел также остроумный выход для облегчения веса электробатареи, питающей миниатюрный радиопередатчик на шаре-зонде. В результате летом его радиозонды прощупывали иногда атмосферу чуть ли не на высоте 30 километров, посылая оттуда сигналы о температуре, давлении и т. д.
Свои заботы и у гидрологов. В домике, где они живут, как будто расположился маленький биологический музей На столе, на полках, под койками—всюду банки с различными рачками, медузами, планктоном, с пробами донных отложений и океанской воды, взятой из различных глубин.
— Что касается донных отложений. — говорит Владимир Александрович Шамонтьев, руководитель местных гидрологов. — то трудно сказать, сколько откладывается за год. Во всяком случае ясно одно, что на один сантиметр требуется много веков. Изучение отложений даст возможность восстановить историю образования Ледовитого океана.
Владимир Александрович показывает диаграммы, в которых отражены многочисленные данные температуры воды на различных глубинах, сравнительно за продолжительное время. Примерно до глубины 150—200 метров океанская вода имеет минусовую температуру, а затем начинается полукилометровый слой с положительной температурой. Это—вода атлантического происхождения, проникающая до полюса и оказывающая огромное утепляющее воздействие на климат Центральной Арктики. (Под слоем атлантической воды до самого дна вода имеет минусовую температуру). Именно поэтому полюс холода не совпадает с истинным полюсом: он находится даже южнее полярного круга — в Оймяконе (Якутия).
— Хорошо нам, гидрологам, вертолетчики помогли и, в частности, в лучшем «оконтуртвании» подводного хребта Ломоносова. — рассказывает Шамонтьев. — С ними мы совершили много «прыжков» за 100—200 километров, где измеряли глубину океана, брали гидрологические станции.
Мастерски летают вертолетчики, невзирая почти ни на какую погоду Были случаи, когда машина обледеневала в воздухе. Тогда опускались на льдину, отбивали лед и летели дальше.
... Вертолетчики сегодня «именинники». Летчики доставили еще несколько сборных домиков. Первый из них начальник станции предоставил им. Алексей Федорович Бабенко, неутомимый остряк, Саша Медведь, Володя Купченко и Тимофей Разумов справили новоселье. Кажется завтра или послезавтра — очередь за Виталием Воловичем и Евгением Яцуном. Теперь они усердно обсуждают сложную проблему, где поставить свою «светлицу» — на месте палатки, где живут сейчас, или же на несколько шагов ближе к кают-компании. Полярная ночь для этих двух друзей принесла заботы, можно сказать, диаметрально противоположного порядка. Волович в известной мере даже рад ночи, так как он выполняет программу исследовательских работ о влиянии арктических условий на организм человека. А когда эти условия так ярко выражены, как не полярной ночью? Яцуну же долгая ночь принесла массу трудностей. Главная из них — нет света, а без света же ничего нельзя запечатлеть на кинопленку. Приходится прибегать к различным плошкам и прочим подручным средствам. А потом холод: попробуйте голыми руками работать с металлической аппаратурой на ветру, при морозе до сорока! Но, как говорится, терпение и труд — все перетрут. Этой поговорке и остается следовать Жене Яцуну.
* * *
— Пойдемте ко мне, я кое-что вам покажу. — говорит Георгий Иванович Матвейчук. Входим в палатку, где он живет вместе с Малковым. Достает сверток и бережно разворачивает его. Скатерть. — Ну, и что же такого? — спрашиваю. — А вы на надпись посмотрите. Вот что! На скатерти вышиты слова: «Полярникам дрейфующей станции «Северный полюс-3» От воспитанников детского дома № 10 г. Киев».
— Это нам прислали, можно сказать, наши старые друзья, — поясняет Матвейчук. — Летом от них мы получили альбом и теплое письмо. Коллектив решил сделать ребятам какой-либо подарок. Дали радиограмму в Арктический институт, чтобы за наш счет купили хороший телевизор и со своим представителем послали его в Киев. В институте так и сделали... И вот ответный подарок.
Пишут сюда не только дети, но и взрослые. пишут со всех концов страны. Люди, восхищаясь мужеством отважных исследователей, заверяют их. что они не одни, о них все время помнит Родина. И это вдохновляет людей несущих трудовую вахту на дрейфующей льдине у полюса в холодную полярную ночь.
Письма из Центральной Арктики
В ПОЛЯРНУЮ НОЧЬ У СЕВЕРНОГО ПОЛЮСА
Итак, через 185 дней вновь очутился на этой льдине. Как неузнаваемо изменилось все вокруг! Тогда льдина представляла собой огромное плато, окаймленное торосами самых фантастических очертаний, искрясь под лучами незаходящего солнца мириадами алмазов. Теперь же — мрак, почти в самом зените поблескивав Полярная звезда, которую жители Северного полушария Земли привыкли видеть только на севере... Изменились люди дрейфующей станции. Внешне, собственно, они остались то же, что и были, если не считать Игоря Цигельницкого — самого молодого члена коллектива, который на скандинавский манер отпустил внушительную веерообразную бороду. Люди изменились внутренне: как-то еще больше сроднились между собой, а главное, в них появилось сознание того, что они здесь уже ветераны, им есть что вспомнить, есть что поведать.
... Стало уютнее в кают-компании, сооруженной из двух сборных домиков. Она украшена даже живыми цветами. На самом видном месте здесь висит карта Центральной Арктики. На ней цветным карандашом проведена жирная ломаная линия. Начинается она на точке, координаты которой: 86° северной широты и 175°45' западной долготы. Эта линия — путь, проделанный дрейфующей льдиной с момента организации на ней научной станции.
— Видите куда махнули! — говорит магнитолог и астроном станции Николай Евдокимович Попков. — С начала дрейфа и к началу ноября наша льдина, если считать все зигзаги, прошла около 1.300 километров, по прямой же — примерно втрое меньше...
Двенадцатого августа дежурный по лагерю в вахтером журнале записал: «Координаты 89°03,1' северной широты и 208°13,6' восточной долготы. Скоро можно будет в свободное время прогуливаться между меридианами».
Это время наступило через две недели, точнее, 25 августа, когда дрейфующая станция подошла на самое близкое расстояние к полюсу, пройдя от него в 30 километрах 370 метрах (Н. Е. Попков по широте определяет координаты с точностью до одной десятой доли минуты, что соответствует одному кабельтову, или 183 метрам). Затем она направилась за полюс, в сторону Гренландии. Примечательно, что в момент прохождения около полюса льдина дрейфовала с наивысшей скоростью— за два с половиной дня с 24 по 25 августа она прошла 75 километров.
Небезынтересно привести также факты, зарегистрированные в дни наиболее близкого подхода к полюсу Анатолием Даниловичем Малковым — метеорологом и актинометристом — в его фенологическом дневнике.
«12 августа. Кончились положительные температуры. Температура — минус три. С вертолета заметили два дерева, вырванные где-то на материке с корнями.
18 августа. Канаки убил нерпу.
21 августа. Канаки опять убил нерпу. Слой жира у нее достигает 8 сантиметров, в желудке обнаружены — рыба, рачки...
28 августа. В лагере появился куличок».
Таким образом, еще раз и более убедительными фактами опровергается старое представление, что в районе полюса якобы нет жизни.
Что касается убитых нерп, то следует сказать, что они выдвинули Василия Гавриловича Канаки — замечательного аэролога и бывалого полярника — в чемпионы Центральной Арктики по охотничьему спорту. Таким образом, явочным порядком на дрейфующей станции появился другой чемпион (шестого сентября звание чемпиона по шахматам завоевал в упорной борьбе врач станции Виталий Волович).
* * *
Местный поэт в своем дневнике записал такие строки:
Все ближе ночь. Торосы посинели.
Полярный день уже уйти готов,
И солнце, догорая еле-еле.
Позолотило кромку облаков.
Двадцать пятого сентября последний раз показался солнечный диск. Этот день был отмечен исключительной силой рефракцией света, вызвавшей мираж. Дальние торосы то приближались, вырастая до исполинских размеров, то вновь удалялись. А па другой лень наблюдали первое полярное сияние в виде появившихся на небе бледных светлых полос.
К полярной ночи здесь также напряженно готовились, как и на станции «Северный полюс-4», с той только разницей, что там «осенне-зимние» перевозки грузов пришлись на сумерки, а на «Северном полюсе-3»—на кромешную темень. Словом, последние дни октября в течение недели с лишним пришлось как следует поавралить.
... Поужинали Как и всегда Иван Максимович Шариков блеснул своим мастерством заправского кока. После ужина любители «козла» начали стучать костяшками домино так, что кажется льдина вот-
вот треснет. Кинооператор Женя Яцун с кем-то обдумывает очередной ход в шахматном радиомачте с коллективом теплохода «Ленинград», бороздящим где-то воды Атлантики в Южном полушарии. Недавно ленинградцы прислали очередную радиограмму. Вот ее содержание:
«В тропиках жарко и светло тчк К цели приближаемся упрямо тчк Чтобы и вам друзья радиограммой Часть тепла и света принесло тчк Наш ход конь Григорий один Федор три тчк По поручению экипажа Федоров».
Саша Медведь (штурман вертолета, о котором здесь шутят, что это—единственный медведь, которому дозволено быть в лагере), вытягиваясь во весь свой богатырский рост, произносит: — Пойду спать. Ну и всхрапну же после этих авралов.
— Твоими устами да мед пить, — говорят ему в ответ.
В подтверждение этих слов открывается дверь кают-компании и входит радист Константин Курко.
— Алексей Федорович, — обращается он к Трешникову, — через два часа здесь будет Шатров.
— Ну что, Саша, всхрапнул? — раздаются возгласы в адрес Медведя.
Кое-кто уходит на вахту (Попков и Медведь пошли определять координаты станции — в темном облачном небе показалось несколько звезд, за которые они и «зацепятся» своими приборами: Георгий Иванович Матвейчук отправился на свою метеоплощадку). Остальные же — кто «режется» в домино, кто попивает чай.
Время идет незаметно. — Пора, кажется, и собираться. — говорит Трешников. Все начинают одеваться. Вытаскивают из карманов электрические фонарики и выходят «на улицу» — гуськом по протоптанной тропинке отправляются на «аэродром», на котором уже давно орудует механик станции Михаил Комаров (когда он спит — это никому не известно). И, конечно, здесь же толкутся приветливейшие во всей Арктике собаки — Мамай и Блудный. Нет только Дружбы — она вчера ощенилась и теперь вместе со своими детенышами лежит в палатке у Канаки. доставляя ему немало хлопот. (Собака не совсем здорова и часто просится на волю. Поэтому Василию Гавриловичу за «ночь» приходится раз пять вылезать из спального мешка).
— Летит! — кто-то громко восклицает.
Все умолкают, в в звенящей тишине ухо улавливает еле слышимый рокот мотора. На площадке вспыхивают огни, а у места выгрузки самолета зажигаются фары «газика». ... Самолет подруливает к освещенной автомобильными фарами полосе. Шатров за последние дни прилетал сюда раз пять шесть, поэтому с его экипажем уже вдоволь успели наговориться, и люди теперь деловито, без «церемониальной встречи» начинают сразу же разгрузку машины. Новые разборные домики, баллоны с газом, ящики с продуктами, — все это бережно укладывается на льдине.
Шатров минут через 20 вылетает обратно, но, как сообщает радист, навстречу ему летит Котов — прибудет он сюда часа через полтора.
Сон снова откладывается, хотя и время спать. Скоро уже будет «утро» и начнется следующий рабочий день. Кстати о «дне». С наступлением полярной ночи Трешников ввел такое расписание суток в лагере, которое сразу убивает двух зайцев, — и аэрологические сроки попадают на «дневное» время (аэрологам в 4 и 16 часов по местному времени нужно запускать радиозонд), и основные радиопередачи из Москвы приходятся на «день». Поэтому распорядок суток построен так (время московское): подъем — в 14 часов, обед — в 20 часов, ужин — в 2 часа утра следующего дня и отбой — в 6 часов.
* * *
Авралы—авралами, но научно-исследовательская работа не должна прерываться ни в коем случае. Это—непреложный закон. За все время дрейфа было два случая, когда были пропущены аэрологические сроки Ветер дул с такой страшной силой, что даже такой мастер своего дела, как Канаки, и тот не в состоянии был запустить радиозонд. Кстати, эти случаи убедили коллектив станции, насколько нуждаются в его наблюдениях на континенте, и в частности в области аэрологии. Буквально через несколько десятков минут после пропущенных сроков с «Большой земли» от синоптиков и бюро погоды посыпались по радио «молнии» с запросами — почему нет сведений о результатах аэрологических сроков. — Значит нуждаются в нас, — вполне резонно заключает Канаки.
Еще бы не нуждаться. Арктический бассейн занимает 13 миллионов квадратных километров, и на все это пространство только две станции. А ведь здесь в Центральной Арктике «кухня» погоды над значительной частью Советского Союза и всей Северной Европой
Канаки с помощью своего молодого помощника Игоря Цигельницкого (кстати сказать, когда Василий Гаврилович запустил двадцать два года назад первый радиозонд, то Игорь тогда только родился) многое сделал, чтобы добиться абсолютно точных показаний приборов, подвешиваемых к резиновому шару, наполненному водородом. Он нашел также остроумный выход для облегчения веса электробатареи, питающей миниатюрный радиопередатчик на шаре-зонде. В результате летом его радиозонды прощупывали иногда атмосферу чуть ли не на высоте 30 километров, посылая оттуда сигналы о температуре, давлении и т. д.
Свои заботы и у гидрологов. В домике, где они живут, как будто расположился маленький биологический музей На столе, на полках, под койками—всюду банки с различными рачками, медузами, планктоном, с пробами донных отложений и океанской воды, взятой из различных глубин.
— Что касается донных отложений. — говорит Владимир Александрович Шамонтьев, руководитель местных гидрологов. — то трудно сказать, сколько откладывается за год. Во всяком случае ясно одно, что на один сантиметр требуется много веков. Изучение отложений даст возможность восстановить историю образования Ледовитого океана.
Владимир Александрович показывает диаграммы, в которых отражены многочисленные данные температуры воды на различных глубинах, сравнительно за продолжительное время. Примерно до глубины 150—200 метров океанская вода имеет минусовую температуру, а затем начинается полукилометровый слой с положительной температурой. Это—вода атлантического происхождения, проникающая до полюса и оказывающая огромное утепляющее воздействие на климат Центральной Арктики. (Под слоем атлантической воды до самого дна вода имеет минусовую температуру). Именно поэтому полюс холода не совпадает с истинным полюсом: он находится даже южнее полярного круга — в Оймяконе (Якутия).
— Хорошо нам, гидрологам, вертолетчики помогли и, в частности, в лучшем «оконтуртвании» подводного хребта Ломоносова. — рассказывает Шамонтьев. — С ними мы совершили много «прыжков» за 100—200 километров, где измеряли глубину океана, брали гидрологические станции.
Мастерски летают вертолетчики, невзирая почти ни на какую погоду Были случаи, когда машина обледеневала в воздухе. Тогда опускались на льдину, отбивали лед и летели дальше.
... Вертолетчики сегодня «именинники». Летчики доставили еще несколько сборных домиков. Первый из них начальник станции предоставил им. Алексей Федорович Бабенко, неутомимый остряк, Саша Медведь, Володя Купченко и Тимофей Разумов справили новоселье. Кажется завтра или послезавтра — очередь за Виталием Воловичем и Евгением Яцуном. Теперь они усердно обсуждают сложную проблему, где поставить свою «светлицу» — на месте палатки, где живут сейчас, или же на несколько шагов ближе к кают-компании. Полярная ночь для этих двух друзей принесла заботы, можно сказать, диаметрально противоположного порядка. Волович в известной мере даже рад ночи, так как он выполняет программу исследовательских работ о влиянии арктических условий на организм человека. А когда эти условия так ярко выражены, как не полярной ночью? Яцуну же долгая ночь принесла массу трудностей. Главная из них — нет света, а без света же ничего нельзя запечатлеть на кинопленку. Приходится прибегать к различным плошкам и прочим подручным средствам. А потом холод: попробуйте голыми руками работать с металлической аппаратурой на ветру, при морозе до сорока! Но, как говорится, терпение и труд — все перетрут. Этой поговорке и остается следовать Жене Яцуну.
* * *
— Пойдемте ко мне, я кое-что вам покажу. — говорит Георгий Иванович Матвейчук. Входим в палатку, где он живет вместе с Малковым. Достает сверток и бережно разворачивает его. Скатерть. — Ну, и что же такого? — спрашиваю. — А вы на надпись посмотрите. Вот что! На скатерти вышиты слова: «Полярникам дрейфующей станции «Северный полюс-3» От воспитанников детского дома № 10 г. Киев».
— Это нам прислали, можно сказать, наши старые друзья, — поясняет Матвейчук. — Летом от них мы получили альбом и теплое письмо. Коллектив решил сделать ребятам какой-либо подарок. Дали радиограмму в Арктический институт, чтобы за наш счет купили хороший телевизор и со своим представителем послали его в Киев. В институте так и сделали... И вот ответный подарок.
Пишут сюда не только дети, но и взрослые. пишут со всех концов страны. Люди, восхищаясь мужеством отважных исследователей, заверяют их. что они не одни, о них все время помнит Родина. И это вдохновляет людей несущих трудовую вахту на дрейфующей льдине у полюса в холодную полярную ночь.
И. АРТЕМОВ.
Станция «Северный полюс-3».
Станция «Северный полюс-3».
-
ББК-10 - Сообщения: 10193
- Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53
"Северный полюс - 3"
ББК-10 » 27 Январь 2020 16:43
Красный Север, 21 июля 1954 г. № 144 (10880)
Весной этого года Главное управление Серного морского пути совместно с Академией наук СССР организовало на дрейфующих льдах Центральной Арктики 2 научные станции для продолжения научно-исследовательских работ в Северном Ледовитом океане.
Научные работы на обеих станциях ведутся по программе, охватывающей все области знаний об Арктике. На станциях развернуты лаборатории. Регулярно проводятся измерения глубин, изучение атмосферы, геологии дна океана и ряд других океанографических наблюдений. Станции расположены на полях многолетнего льда. Сотрудники станций размещены в разборных передвижных домиках и утепленных палатках и обеспечены необходимыми запасами продовольствия. Отопление жилых помещений производится углем и газом, станции обслуживают вертолеты, тракторы и автомобили.
Одну научную станцию, высаженную на лед в пункте 86°00' северной широты и 175°45' западной долготы, возглавляет кандидат географических наук. Герой Социалистического Труда А. Ф. Трешников. Станция дрейфует в северо-восточном направлении и по состоянию на 15 июля с. г. находится в районе 88°02' северной широты и 151° 40' западной долготы.
Другую научную станцию возглавляет кандидат географических наук Е. И. Толстиков. Эта станция была высажена на лед в районе 75°48' северной широты и 175°26' западной долготы и в настоящее время дрейфует в северо-западном направлении. Координаты станции по состоянию на 15 июля с. г. 77°22' северной широты и 171°20' восточной долготы.
Высадка станций на дрейфующие льды осуществлялась высокоширотной воздушной экспедицией.
Экспедицией одновременно проведены обширнее научно-исследовательские работы в центральной части Северного Ледовитого океана. Подробно обследован околополюсный район в полосе простирания подводного хребта имени М. В. Ломоносова и район материкового склона в северной части Чукотского моря.
С дрейфующими научными станциями поддерживается регулярная радио- и авиасвязь. Сотрудникам станции доставляются с материка письма, посылки и газеты, а также свежие овощи и фрукты. Все сотрудники дрейфующих станций чувствуют себя хорошо и успешно выполняют возложенные на них научно-исследовательские работы.
19 июля корреспондент ТАСС связался по радио с начальником дрейфующей научной станции в Центральной Арктике А. Ф. Трешниковым.
Москва: — Здравствуйте, просьба рассказать, как живет и работает коллектив вашей станции, какое лето в Центральной Арктике?
А. Ф. Трешников: — Во все стороны от нашего научного поселка простираются ледяные поля с нагромождениями торосов, яркоголубыми пятнами снежниц, на поверхности чернеют разводья. Здесь, в центре Арктики, наша группа ученых ведет работу по изучению законов арктической природы. Метеорологи и аэрологи, гидрологи и ледовики ежедневно получают ценные научные наблюдения, которые помогут науке разгадать тайну арктических явлений.
Сейчас у нас лето, в нашит широтах стоит полярный день и разницы между днем и ночью почти нет никакой. Нередко выпадает снег. 6 июля, когда в Москве температура воздуха была плюс 34, у нас разразилась настоящая пурга. Замерзли снежницы и на 2 дня снова наступила зима. Но лето есть лето и когда стих ветер, снег у нас снова начал таять. В наш лагерь прилетела чайка, на днях видели нерпу. В разводьях, которые проходят около лагеря, мы обнаружили светлокоричневые водоросли в виде нитей и толстых канатов. Здесь, в центре Арктики в воде, в воздухе и на льду есть жизнь.
Когда в Москве полночь, в нашел поселке—раннее утро, начало нового трудового дня. Ни на минуту нельзя забывать, что мы живем на льдине что вокруг нас на тысячи километров дрейфуют льды, образуя мощные торосы и разводья. Поэтому мы непрерывно ведем наблюдения за ледяным полем.
Наш коллектив не чувствует себя оторванным от «Большой Земли», регулярно на станцию прилетают самолеты, которые привозят свежие газеты, журналы и новые книги. В последний раз нам был доставлен магнитофон с говорящими письмами родных. Два раза в неделю смотрим кино, каждую пятницу слушаем доклады о проделанной работе, о предварительных выводах на научно-техническом семинаре. Вместе со всем советским народом мы заняты мирным трудом на благо нашей любимой Родины.
Дрейфующие научные станции на льдах Центральной Арктики
Весной этого года Главное управление Серного морского пути совместно с Академией наук СССР организовало на дрейфующих льдах Центральной Арктики 2 научные станции для продолжения научно-исследовательских работ в Северном Ледовитом океане.
Научные работы на обеих станциях ведутся по программе, охватывающей все области знаний об Арктике. На станциях развернуты лаборатории. Регулярно проводятся измерения глубин, изучение атмосферы, геологии дна океана и ряд других океанографических наблюдений. Станции расположены на полях многолетнего льда. Сотрудники станций размещены в разборных передвижных домиках и утепленных палатках и обеспечены необходимыми запасами продовольствия. Отопление жилых помещений производится углем и газом, станции обслуживают вертолеты, тракторы и автомобили.
Одну научную станцию, высаженную на лед в пункте 86°00' северной широты и 175°45' западной долготы, возглавляет кандидат географических наук. Герой Социалистического Труда А. Ф. Трешников. Станция дрейфует в северо-восточном направлении и по состоянию на 15 июля с. г. находится в районе 88°02' северной широты и 151° 40' западной долготы.
Другую научную станцию возглавляет кандидат географических наук Е. И. Толстиков. Эта станция была высажена на лед в районе 75°48' северной широты и 175°26' западной долготы и в настоящее время дрейфует в северо-западном направлении. Координаты станции по состоянию на 15 июля с. г. 77°22' северной широты и 171°20' восточной долготы.
Высадка станций на дрейфующие льды осуществлялась высокоширотной воздушной экспедицией.
Экспедицией одновременно проведены обширнее научно-исследовательские работы в центральной части Северного Ледовитого океана. Подробно обследован околополюсный район в полосе простирания подводного хребта имени М. В. Ломоносова и район материкового склона в северной части Чукотского моря.
С дрейфующими научными станциями поддерживается регулярная радио- и авиасвязь. Сотрудникам станции доставляются с материка письма, посылки и газеты, а также свежие овощи и фрукты. Все сотрудники дрейфующих станций чувствуют себя хорошо и успешно выполняют возложенные на них научно-исследовательские работы.
(ТАСС).
На дрейфующей научной станции
19 июля корреспондент ТАСС связался по радио с начальником дрейфующей научной станции в Центральной Арктике А. Ф. Трешниковым.
Москва: — Здравствуйте, просьба рассказать, как живет и работает коллектив вашей станции, какое лето в Центральной Арктике?
А. Ф. Трешников: — Во все стороны от нашего научного поселка простираются ледяные поля с нагромождениями торосов, яркоголубыми пятнами снежниц, на поверхности чернеют разводья. Здесь, в центре Арктики, наша группа ученых ведет работу по изучению законов арктической природы. Метеорологи и аэрологи, гидрологи и ледовики ежедневно получают ценные научные наблюдения, которые помогут науке разгадать тайну арктических явлений.
Сейчас у нас лето, в нашит широтах стоит полярный день и разницы между днем и ночью почти нет никакой. Нередко выпадает снег. 6 июля, когда в Москве температура воздуха была плюс 34, у нас разразилась настоящая пурга. Замерзли снежницы и на 2 дня снова наступила зима. Но лето есть лето и когда стих ветер, снег у нас снова начал таять. В наш лагерь прилетела чайка, на днях видели нерпу. В разводьях, которые проходят около лагеря, мы обнаружили светлокоричневые водоросли в виде нитей и толстых канатов. Здесь, в центре Арктики в воде, в воздухе и на льду есть жизнь.
Когда в Москве полночь, в нашел поселке—раннее утро, начало нового трудового дня. Ни на минуту нельзя забывать, что мы живем на льдине что вокруг нас на тысячи километров дрейфуют льды, образуя мощные торосы и разводья. Поэтому мы непрерывно ведем наблюдения за ледяным полем.
Наш коллектив не чувствует себя оторванным от «Большой Земли», регулярно на станцию прилетают самолеты, которые привозят свежие газеты, журналы и новые книги. В последний раз нам был доставлен магнитофон с говорящими письмами родных. Два раза в неделю смотрим кино, каждую пятницу слушаем доклады о проделанной работе, о предварительных выводах на научно-техническом семинаре. Вместе со всем советским народом мы заняты мирным трудом на благо нашей любимой Родины.
-
ББК-10 - Сообщения: 10193
- Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53
"Северный полюс - 3"
ББК-10 » 27 Январь 2020 16:48
Красный Север, 1954, №145
Путевые заметки
Это было ранним весенним утром. Москва еще спала. Кажется, бодрствовали лишь дворники, убирая город-красавец, пока он еще не проснулся, да постовые милиционеры. В такой ранний час было оживленно только на одном из подмосковных аэродромов, где у взлетной дорожки выстроились самолеты, готовые в любую секунду взмыть в воздух.
На аэродроме людно, но народ все прибывает и прибывает. Настроение у всех приподнятое, на каждом лице отпечаток радостной взволнованности.
Отсюда сейчас будет стартовать высокоширотная экспедиция 1954 года. Здесь — цвет полярных исследователей страны — ученые, авиаторы, мореплаватели. Одни уезжают, другие провожают. Вот пожимает кому-то руку и задорно смеется бывший «хозяин» Северного полюса Папанин, рядом с ним высится могучая фигура Водопьянова. Где-тJ здесь должен быть его сын Владимир — отец и сын вместе летят. Отец — консультантом, сын — бортмехаником. Приехал Мазурук — командир флагманского корабля. В группе летчиков что-то веселое рассказывает Черевичный. У одного из самолетов стоят ленинградцы — работники Арктического института — Фролов, Волков, вместе с ними ученый секретарь экспедиции — самый уравновешенный и предупредительный человек на земле, Евгений Матвеевич Сюзюмов.
... Шутки, смех. Радостные восклицания давно не встречавшихся друзей. Прощание, лучшие пожелания... Словом все, как на проводах.
Старт. Одна за другой машины взмывают в московское небо.
До свидания, Москва, через пару месяцев, когда зазеленеют твои бульвары и парки, снова встретимся! Все помыслы людей, летящих на этих кораблях в широкие просторы Арктики, направлены на то, чтобы в честью выполнить задание Родины и сюда, в Москву рапортовать об этом партии и правительству.
... Через три часа с минутами — Архангельск. Ночлег, и утром снова к северу — на остров Диксон — место встречи всех участников экспедиции (большая группа ленинградцев туда прибудет непосредственно из Ленинграда).
Вот и Диксон — небольшой островок в северо-восточной части Енисейского залива. От материка остров отделяют лишь узкие проливы — Вега, Лена и Превен, но сейчас снежная пелена сравняла все — не различить, где остров, где пролив, где материк.
Не успели сойти с самолета, как к нам стремительно подъехали автомобиль и собачья упряжка, управляемая статным стариком, с лицом деда-мороза. В меховой куртке, без шапки (при температуре минус двадцать пять), с окладистой бородой, он являл собой классический тип русского помора. Знакомимся. Это — известный во всей Арктике Григорий Моисеевич Кузнецов — архангельский помор. Сорок лет, как он почти безвыездно работает в арктических просторах, где нет человека, который бы не знал его лично или не слышал о нем. Сейчас Кузнецов на Диксоне ведает собачьим питомником. Разговорились.
— Хочу как-нибудь на юг обязательно съездить, на курорт что ли...
— Подлечиться?
— Лечиться мне, собственно, не от чего, а вот обязательно хочу посмотреть,
как яблоки растут. Однажды был на юге — но дело это было весной и яблони только цвели. А так, чтобы как яблоко висит на ветке — не приходилось видеть. Вот и хочу посмотреть, — смеется старик.
... Диксон это уже не зимовка, состоящая из четырех домиков, каким его помнят десятки участников экспедиции. Это полярный городок, один из крупных портов на трассе Северного морского пути. Морской порт, мастерские, средняя школа, два клуба, библиотека, больница, детские сады и ясли, не уступающие по своему оборудованию лучшим детским учреждениям столицы, своя печатная газета, просторные двухэтажные дома, две гостиницы, магазины — словом здесь есть почти все, что полагается иметь каждому уважающему себя портовому городу. На Диксоне находится полярная обсерватория, где работают десятки метеорологов, астрономов, аэрологов, актинометристов, радиотехников. Диксоновцы гордятся своими парниками, где круглый год выращиваются свежие овощи. А давно ли это было, когда журналист, посетивший Диксон, писал:
— На полярной радиостанции острова Диксон каждый зимовщик, остерегаясь цынги, старался в темное зимнее время как можно больше находиться в движении. Люди боролись с сонливостью, переламывали себя...
Сейчас об этом на Диксоне вспоминают, как о чем-то мало вероятном. Молодой парень-физкультурник на Диксоне знает о цынге только по книгам.
Население Диксона не только много работает, но и старательно учится — особенно молодежь. Только из коллектива полярной станции 18 юношей и девушек занимаются в средней школе рабочей молодежи. Это не так-то легко, ибо школа находится за проливом, в бухте Диксон, там, где расположен морской порт, что отсюда километрах в пяти. Это расстояние приходится преодолевать в условиях полярной ночи и часто в пургу, а здесь — злющие ветры. Нередко по местному радиоузлу можно услышать: «Ввиду пурги выход за пределы поселка категорически воспрещается. По поселку можно ходить только группами». И люди, перебарывая все, учатся. Многие, как комсомолец Николай Сидоров, Александр Сачков, Анатолий Брешин, недавно перешедший из комсомола в партию, учатся в заочных вузах. А комсомолец Яков Фельдштейн, работающий магнитологом, во время отпуска сумел сдать кандидатский минимум и сейчас закончил диссертацию.
Таков Диксон, таковы его люди.
В гостинице на Диксоне день и ночь стоит толчея. Во всякое время суток в коридорах можно встретить людей в пилотском одеянии: одни только что прилетели и ищут «хозяйку» гостиницы, чтобы заполучить комнату другие, наоборот, отдохнув, собираются лететь. Куда? Да, мало ли куда — на Новую Землю, на мыс Челюскина, в Тикси — экспедиция своими исследованиями охватывает гигантский треугольник — от Кольского полуострова на Западе, до острова Врангеля на Востоке и полюса на Севере, — так что есть куда лететь.
На Диксоне руководство экспедиции знакомит газетчиков со сроим планом. Схематически план экспедиции выглядит так: группа летчика М. А. Титлова, базируясь на Тикси и мыс Шмидта, должна высадить в восточном секторе Арктики дрейфующую станцию Толстикова; группа И. С. Котова, базируясь на Диксон, мыс Челюскина и другие береговые пункты, высаживает в районе Центральной Арктики дрейфующую станцию Трешникова. Опять-таки, базируясь на Диксон, группа И. И. Черевичного, создав промежуточный пункт в районе Земли Франца-Иосифа и на льдинах, должна затем перебрасывать в район полюса со льдины на льдину две группы ученых, кроме того, в указанном гигантском треугольнике почти по всему его периметру должна совершать регулярные полеты «летающая обсерватория». В задачу ее входят ледовая разведка, метеорологические и аэрологические наблюдения.
Здесь приведена лишь схема, в «натуре» же план значительно сложней, ибо как на берегу, так и на дрейфующих льдинах должна быть создана еще сеть промежуточных пунктов, куда необходимо перебросить горючее для самолетов, питание для людей, палатки. Это, не считая большого количества самых различных грузов, которые необходимо перебросить на дрейфующие льдины для научно-исследовательских станций.
... Следует учесть, что, как и во всяком сложном деле, каждое звено цепляется за другое, от выполнения одной операции зависит успешный исход последующих операций. Следовательно, нужна исключительная точность в исполнении намеченного графика. А тут вносит свои коррективы арктическая погода — эта коварная и злая ведьма. Вот она притворилась красавицей: с голубого неба ослепительно светит солнце, мириадами алмазов искрится снег, воздух чист и прозрачен, не шелохнет.. но не прошло и какой-нибудь пары-другой часов, как начинает змеиться поземка, солнце скрывается за свинцовой мглой, еще час, и поземка вырастает в какой-то шабаш ведьм — ветер свистит и завывает, валя с ног человека, небо сливается с землей, снежная мгла такова, что. кажется, не увидишь свою перчатку на вытянутой руке. Не то что лететь, а рискованно отойти на несколько шагов от жилья — потом не найдешь его и погибнешь.
Но четко работают люди экспедиции, они умудряются при всем коварстве арктической погоды так или иначе выполнять график. Поражаешься выдержке этих людей, их энергии и целеустремленности.
— Две вещи нужны в Арктике, если ты хочешь быть победителем, — говорят старые полярники. — это уметь терпеливо пережидать непогоду (недаром Нансен говорил: «Как беден тот, у кого нет терпения»), но уж если только погода дала «отдушину», то в этот промежуток нужно суметь сконцентрировать все свои моральные и физические силы и не жалеть их.
Итак, в соответствии с графиком, Титлов вылетел с Диксона на Восток, взяв с собой группу Толстикова и часть ее грузов. Остальное потом доставят. Туда же вылетел начальник экспедиции, чтобы на месте непосредственно руководить высадкой дрейфующей станции. Большинство корреспондентов решило принять участие в высадке трешниковской группы — станции СП-3. Берем свои «сидоры» — так полярники почему-то называют свои огромные брезентовые мешки — и с очередными машинами летим на мыс Челюскина, откуда будет совершен прыжок на льдину в район Центральной Арктики.
На высоких широтах Родины
I. МОСКВА — ДИКСОН
СТАРТ
I. МОСКВА — ДИКСОН
СТАРТ
Это было ранним весенним утром. Москва еще спала. Кажется, бодрствовали лишь дворники, убирая город-красавец, пока он еще не проснулся, да постовые милиционеры. В такой ранний час было оживленно только на одном из подмосковных аэродромов, где у взлетной дорожки выстроились самолеты, готовые в любую секунду взмыть в воздух.
На аэродроме людно, но народ все прибывает и прибывает. Настроение у всех приподнятое, на каждом лице отпечаток радостной взволнованности.
Отсюда сейчас будет стартовать высокоширотная экспедиция 1954 года. Здесь — цвет полярных исследователей страны — ученые, авиаторы, мореплаватели. Одни уезжают, другие провожают. Вот пожимает кому-то руку и задорно смеется бывший «хозяин» Северного полюса Папанин, рядом с ним высится могучая фигура Водопьянова. Где-тJ здесь должен быть его сын Владимир — отец и сын вместе летят. Отец — консультантом, сын — бортмехаником. Приехал Мазурук — командир флагманского корабля. В группе летчиков что-то веселое рассказывает Черевичный. У одного из самолетов стоят ленинградцы — работники Арктического института — Фролов, Волков, вместе с ними ученый секретарь экспедиции — самый уравновешенный и предупредительный человек на земле, Евгений Матвеевич Сюзюмов.
... Шутки, смех. Радостные восклицания давно не встречавшихся друзей. Прощание, лучшие пожелания... Словом все, как на проводах.
Старт. Одна за другой машины взмывают в московское небо.
До свидания, Москва, через пару месяцев, когда зазеленеют твои бульвары и парки, снова встретимся! Все помыслы людей, летящих на этих кораблях в широкие просторы Арктики, направлены на то, чтобы в честью выполнить задание Родины и сюда, в Москву рапортовать об этом партии и правительству.
... Через три часа с минутами — Архангельск. Ночлег, и утром снова к северу — на остров Диксон — место встречи всех участников экспедиции (большая группа ленинградцев туда прибудет непосредственно из Ленинграда).
ДИКСОН
Вот и Диксон — небольшой островок в северо-восточной части Енисейского залива. От материка остров отделяют лишь узкие проливы — Вега, Лена и Превен, но сейчас снежная пелена сравняла все — не различить, где остров, где пролив, где материк.
Не успели сойти с самолета, как к нам стремительно подъехали автомобиль и собачья упряжка, управляемая статным стариком, с лицом деда-мороза. В меховой куртке, без шапки (при температуре минус двадцать пять), с окладистой бородой, он являл собой классический тип русского помора. Знакомимся. Это — известный во всей Арктике Григорий Моисеевич Кузнецов — архангельский помор. Сорок лет, как он почти безвыездно работает в арктических просторах, где нет человека, который бы не знал его лично или не слышал о нем. Сейчас Кузнецов на Диксоне ведает собачьим питомником. Разговорились.
— Хочу как-нибудь на юг обязательно съездить, на курорт что ли...
— Подлечиться?
— Лечиться мне, собственно, не от чего, а вот обязательно хочу посмотреть,
как яблоки растут. Однажды был на юге — но дело это было весной и яблони только цвели. А так, чтобы как яблоко висит на ветке — не приходилось видеть. Вот и хочу посмотреть, — смеется старик.
... Диксон это уже не зимовка, состоящая из четырех домиков, каким его помнят десятки участников экспедиции. Это полярный городок, один из крупных портов на трассе Северного морского пути. Морской порт, мастерские, средняя школа, два клуба, библиотека, больница, детские сады и ясли, не уступающие по своему оборудованию лучшим детским учреждениям столицы, своя печатная газета, просторные двухэтажные дома, две гостиницы, магазины — словом здесь есть почти все, что полагается иметь каждому уважающему себя портовому городу. На Диксоне находится полярная обсерватория, где работают десятки метеорологов, астрономов, аэрологов, актинометристов, радиотехников. Диксоновцы гордятся своими парниками, где круглый год выращиваются свежие овощи. А давно ли это было, когда журналист, посетивший Диксон, писал:
— На полярной радиостанции острова Диксон каждый зимовщик, остерегаясь цынги, старался в темное зимнее время как можно больше находиться в движении. Люди боролись с сонливостью, переламывали себя...
Сейчас об этом на Диксоне вспоминают, как о чем-то мало вероятном. Молодой парень-физкультурник на Диксоне знает о цынге только по книгам.
Население Диксона не только много работает, но и старательно учится — особенно молодежь. Только из коллектива полярной станции 18 юношей и девушек занимаются в средней школе рабочей молодежи. Это не так-то легко, ибо школа находится за проливом, в бухте Диксон, там, где расположен морской порт, что отсюда километрах в пяти. Это расстояние приходится преодолевать в условиях полярной ночи и часто в пургу, а здесь — злющие ветры. Нередко по местному радиоузлу можно услышать: «Ввиду пурги выход за пределы поселка категорически воспрещается. По поселку можно ходить только группами». И люди, перебарывая все, учатся. Многие, как комсомолец Николай Сидоров, Александр Сачков, Анатолий Брешин, недавно перешедший из комсомола в партию, учатся в заочных вузах. А комсомолец Яков Фельдштейн, работающий магнитологом, во время отпуска сумел сдать кандидатский минимум и сейчас закончил диссертацию.
Таков Диксон, таковы его люди.
ПЛАН ЭКСПЕДИЦИИ
В гостинице на Диксоне день и ночь стоит толчея. Во всякое время суток в коридорах можно встретить людей в пилотском одеянии: одни только что прилетели и ищут «хозяйку» гостиницы, чтобы заполучить комнату другие, наоборот, отдохнув, собираются лететь. Куда? Да, мало ли куда — на Новую Землю, на мыс Челюскина, в Тикси — экспедиция своими исследованиями охватывает гигантский треугольник — от Кольского полуострова на Западе, до острова Врангеля на Востоке и полюса на Севере, — так что есть куда лететь.
На Диксоне руководство экспедиции знакомит газетчиков со сроим планом. Схематически план экспедиции выглядит так: группа летчика М. А. Титлова, базируясь на Тикси и мыс Шмидта, должна высадить в восточном секторе Арктики дрейфующую станцию Толстикова; группа И. С. Котова, базируясь на Диксон, мыс Челюскина и другие береговые пункты, высаживает в районе Центральной Арктики дрейфующую станцию Трешникова. Опять-таки, базируясь на Диксон, группа И. И. Черевичного, создав промежуточный пункт в районе Земли Франца-Иосифа и на льдинах, должна затем перебрасывать в район полюса со льдины на льдину две группы ученых, кроме того, в указанном гигантском треугольнике почти по всему его периметру должна совершать регулярные полеты «летающая обсерватория». В задачу ее входят ледовая разведка, метеорологические и аэрологические наблюдения.
Здесь приведена лишь схема, в «натуре» же план значительно сложней, ибо как на берегу, так и на дрейфующих льдинах должна быть создана еще сеть промежуточных пунктов, куда необходимо перебросить горючее для самолетов, питание для людей, палатки. Это, не считая большого количества самых различных грузов, которые необходимо перебросить на дрейфующие льдины для научно-исследовательских станций.
... Следует учесть, что, как и во всяком сложном деле, каждое звено цепляется за другое, от выполнения одной операции зависит успешный исход последующих операций. Следовательно, нужна исключительная точность в исполнении намеченного графика. А тут вносит свои коррективы арктическая погода — эта коварная и злая ведьма. Вот она притворилась красавицей: с голубого неба ослепительно светит солнце, мириадами алмазов искрится снег, воздух чист и прозрачен, не шелохнет.. но не прошло и какой-нибудь пары-другой часов, как начинает змеиться поземка, солнце скрывается за свинцовой мглой, еще час, и поземка вырастает в какой-то шабаш ведьм — ветер свистит и завывает, валя с ног человека, небо сливается с землей, снежная мгла такова, что. кажется, не увидишь свою перчатку на вытянутой руке. Не то что лететь, а рискованно отойти на несколько шагов от жилья — потом не найдешь его и погибнешь.
Но четко работают люди экспедиции, они умудряются при всем коварстве арктической погоды так или иначе выполнять график. Поражаешься выдержке этих людей, их энергии и целеустремленности.
— Две вещи нужны в Арктике, если ты хочешь быть победителем, — говорят старые полярники. — это уметь терпеливо пережидать непогоду (недаром Нансен говорил: «Как беден тот, у кого нет терпения»), но уж если только погода дала «отдушину», то в этот промежуток нужно суметь сконцентрировать все свои моральные и физические силы и не жалеть их.
Итак, в соответствии с графиком, Титлов вылетел с Диксона на Восток, взяв с собой группу Толстикова и часть ее грузов. Остальное потом доставят. Туда же вылетел начальник экспедиции, чтобы на месте непосредственно руководить высадкой дрейфующей станции. Большинство корреспондентов решило принять участие в высадке трешниковской группы — станции СП-3. Берем свои «сидоры» — так полярники почему-то называют свои огромные брезентовые мешки — и с очередными машинами летим на мыс Челюскина, откуда будет совершен прыжок на льдину в район Центральной Арктики.
И. АРТЕМОВ.
(Спец. корреспондент ТАСС).
(Спец. корреспондент ТАСС).
Последний раз редактировалось ББК-10 27 Январь 2020 20:37, всего редактировалось 1 раз.
-
ББК-10 - Сообщения: 10193
- Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53
"Северный полюс - 3"
ББК-10 » 27 Январь 2020 20:27
Красный Север, 1954, №147
Путевые заметки
Мыс Челюскин — самая северная точка европейско-азиатского континента. Он носит имя человека, который первым из людей ступил сюда, исследовал и нанес на карту эти пустынные и суровые берега — имя отважного русского полярного исследователя Семена Челюскина.
Еще лет двадцать назад добраться до мыса Челюскина на самолете считалось делом большой отвага и героизма. Сейчас же полярные летчики прилетают сюда «запросто». Мыс Челюскина — обжитый уголок Родины, где ночью даже «на улице» зажигаются электрические огни. Здесь — хорошо оборудованная полярная станция, есть свой клуб, библиотека, отличная баня...
На мысе Челюскина сейчас довольно людно. Собралось много гостей—экипажи самолетов Ильи Спиридоновича Котова и Петра Павловича Москаленко, несколько человек из группы Трешникова, корреспонденты. Отсюда Котов и Москаленко должны совершить «прыжок» на льдину, которая будет служить промежуточным пунктом при высадке научной станции «Северный полюс-3».
Зачем необходим промежуточный пункт, ведь когда, скажем, высаживали папанинцев, то обошлись без такого пункта?
Дело в том, что папанинцев, как известно, высадили в район полюса с острова Рудольфа — на расстояние 900 километров. Общий вес этой станции, включая и вес ее личного состава, был всего лишь 9 тонн. Здесь же предстоит перебросить груз в несколько раз больший, чем у папанинцев, и примерно в полтора раза на большее расстояние. Сама жизнь показала, что руководство экспедиции, создав промежуточный пункт, нашло единственно правильное решение вопроса.
Через сутки приходит сообщение от Котова — льдина, на которую он сел, ему не понравилась, и он в километрах пятнадцати нашел другую, более надежную, куда с Москаленко и перебазировались.
В ожидании погоды знакомимся с мысом. Вот на самом его конце большой столб, врытый еще Норденшельдом. Рядом — Гурий, сложенный из камня Амундсеном. Напротив высится, похожее на колокольню, здание так называемой туманной станции. Неподалеку отсюда две могилы погибших героев освоения Арктики. На памятнике читаем: «Дорогим товарищам — пилоту Главсевморпути Р. Т. Воробьеву и бортмеханику Г. В. Шипову, погибшим в служебном полете 4 октября 1931 года славной смертью за освоение Севера».
Но, вот, наконец, погода улучшилась. Прилетел Шатров. Экипаж быстро заправляет машину и мы летим к Котову.
Под крылом самолета — льды и льды.
местами расчерченные голубыми линиями разводьев. Картина величественная, но утомительная, однообразная. И как в этом океане льдов экипаж самолета найдет Котова?
— Котова найти — не проблема. Мы с ним по радио держим связь, — говорит наш штурман Федор Андреевич Бурлуцкий. — Вот в одну из высокоширотных экспедиции нам потруднее досталась задача. Мы были в районе полюса и нужно было найти в километрах пятистах льдину, на которую раньше садились. А вся примета — одна пустая бензиновая бочка, которую там оставили. И ничего — нашли своего старого знакомца, по бочке нашли.
Замечательных полярных авиаторов воспитала партия. Люди высокой культуры и большой воли, смелые и мужественные, непревзойденные труженики. Иногда они по несколько суток не смыкают очей, работая в труднейших условиях.
... Вот слева по курсу показались невысокие горы, покрытые ледовыми шапками, — это «Большевик», один из островов архипелага Северной земли. Самолет идет дальше, держа курс на север.
— Ну что, товарищи, не пора ли подзакусить? — говорит Чагин. Он включает электрические плитки, ставит сковородку и начинает жарить колбасу и кипятить чай. Вскоре все начинают закусывать. В тепле (температура в самолете примерно плюс 20), за стаканом ароматного чая просто не верится, что летишь над Ледовитым океаном недалеко от Северного полюса.
Но вот самолет начинает виражировать. Прилипаем к иллюминаторам и замечаем на льдине несколько черных точек. Прилетели к Котову! Шатров спокойно и уверенно сажает тяжело нагруженную машину, как будто прилетел не на льдину, а на Внуковский аэродром.
На льдине поставлены уже две палатки замечательной конструкции инженера Шапошникова. Они устроены по типу чукотских яранг. Остов палатки, состоящий из легко разбираемых дюралюминиевых трубок, обтянут специальным брезентом. Пол тоже брезентовый... В палатках уютно, горят газовые плитки, и те, кто прилетел раньше, угощают нас сочными бифштексами.
Осматриваем льдину. Ничего — прочная. Узнаем, что за неполных три дня она успела продрейфовать около 25 километров. Вскоре прилетает летчик Мироненко, затем Ступишин. Через пару дней сюда уже были доставлены десятки тонн самых различных грузов — горючее, лабораторное оборудование, продукты, портативные столы, кровати.
Прилетел вертолет. Его привели пилот А. Ф. Бабенко и штурман А. Т. Минаков. Достигнув 86-й параллели, они тем самым установили мировой рекорд. Никогда еще подобная машина такой широты не достигала. Команда вертолета заслуженно получает благодарность начальника экспедиции.
... Котов с Трешниковым вылетели в заранее намеченный район искать льдину, чтобы организовать на ней научную станцию. Встретились мы с ними только через несколько дней.
В вахтенном журнале дрейфующей станции позднее довелось прочитать первую запись о том, как была найдена льдина и как было положено начало организации станции.
«... В 11 часов 30 минут по московскому времени начальник дрейфующей станции А. Ф. Трешников,. командир летного отряда центрального направления И. С. Котов высадились на большое поле многолетнего льда. Это поле было выбрано с воздуха несколько дней тому назад, но из-за неровностей поверхности и больших застругов самолет совершил посадку не на нем, а на ближайшей подходящей льдине в семи километрах к юго-западу. Сегодня, когда подошел самолет АН-2, пилотируемый летчиком Ступишиным. совершить посадку на поле не представило большого труда. Осмотр показал полную пригодность льдины для размещения лагеря. В 14 часов на так называемую посадочную площадку, расположенную недалеко от выбранного для лагеря поля, прилетел флагманский самолет, пилотируемый Мазуруком. На нем прибыли — В. Ф. Бурханов, заместитель начальника по научной части В. В. Фролов и группа их помощников. Они осмотрели льдину и дали команду: «добро». Дрейфующая станция «Северный полюс-3» начала свое существование».
Котов не спал наверное уже несколько суток. Впрочем здесь слово «сутки» понятие условное, так как все время стоит день; солнце не заходит, кружа по горизонту почти на одном уровне. Но знаменитый полярный летчик, как и всегда, подтянут, уравновешен, с неизменной приветливой улыбкой на лице. Воспитанник комсомольского коллектива Ростсельмаша, где он получил «путевку в жизнь», коммунист Котов пришел в полярную авиацию 17 лет назад. С тех пор он сделал сотни посадок на льдинах, был не раз на полюсе, вдоль и поперек облетал весь арктический бассейн, участвовал во всех высокоширотных экспедициях, какие только были. Его грудь украшает золотая звезда Героя Советского Союза.
Черев пару часов Илья Спиридонович, протягивая руку, говорит: Смотрите!
С борта самолета издалека взор улавливает на безбрежной пелене черные точки — палатки лагеря научной станции. Вот и лагерь. Он расположен в центре многолетней льдины, имеющей форму эллипса, больший диаметр которого составляет около двух с половиной километров. Льдина напоминает коралловый остров. Ее края оторочены нагромождениями торосов, имеющих самые причудливые очертания.
Льдина уже обжита. Прибыли почти все. На ней установлено около полутора десятка палаток, высятся радиомачты, у взлетно-посадочной площадки громоздятся ящики с грузами, бочки с горючим. Всякого, кто сюда попадает, невольно охватывает атмосфера исключительной слаженности коллектива и напряженного труда: труда опоэтизированного каким-то особом подъемом людей, чувством товарищеского локтя.
Рассказывают лагерные новости. Почти трое суток непрерывно работал молодой ученый — коммунист океанолог Владимир Шамонтьев, являющийся заместителем начальника станции. Вместе со своими двумя помощниками Г. А. Пономаренко и А. И. Дмитриевым в течение этого времени он успел оборудовать лунки для гидрологических работ, смонтировать сложные уникальные приборы, начать регулярные промеры глубины океана и другие исследовательские работы. В таком же темпе трудятся аэрологи — участники многочисленных полярных экспедиций В. Г. Канаки и П. П. Пославский, а также молодой полярник комсомолец Игорь Цигельницкий. Через каких-нибудь 30 часов после того, как они приземлились на льдине, в лазоревое небо в строго определенные промежутки времени стали плавно подниматься шары-радиозонды...
— Ну что ж. — пойдемте жить ко мне в палатку. — говорит самый веселый и остроумный человек во всей Арктике, врач станции Виталий Волович. Поживете, увидите, как живут и работают на дрейфующей станции.
На высоких широтах Родины
II. „ПРЫЖОК“ НА ЛЬДИНУ
НА МЫСЕ ЧЕЛЮСКИНА
Мыс Челюскин — самая северная точка европейско-азиатского континента. Он носит имя человека, который первым из людей ступил сюда, исследовал и нанес на карту эти пустынные и суровые берега — имя отважного русского полярного исследователя Семена Челюскина.
Еще лет двадцать назад добраться до мыса Челюскина на самолете считалось делом большой отвага и героизма. Сейчас же полярные летчики прилетают сюда «запросто». Мыс Челюскина — обжитый уголок Родины, где ночью даже «на улице» зажигаются электрические огни. Здесь — хорошо оборудованная полярная станция, есть свой клуб, библиотека, отличная баня...
На мысе Челюскина сейчас довольно людно. Собралось много гостей—экипажи самолетов Ильи Спиридоновича Котова и Петра Павловича Москаленко, несколько человек из группы Трешникова, корреспонденты. Отсюда Котов и Москаленко должны совершить «прыжок» на льдину, которая будет служить промежуточным пунктом при высадке научной станции «Северный полюс-3».
Зачем необходим промежуточный пункт, ведь когда, скажем, высаживали папанинцев, то обошлись без такого пункта?
Дело в том, что папанинцев, как известно, высадили в район полюса с острова Рудольфа — на расстояние 900 километров. Общий вес этой станции, включая и вес ее личного состава, был всего лишь 9 тонн. Здесь же предстоит перебросить груз в несколько раз больший, чем у папанинцев, и примерно в полтора раза на большее расстояние. Сама жизнь показала, что руководство экспедиции, создав промежуточный пункт, нашло единственно правильное решение вопроса.
Через сутки приходит сообщение от Котова — льдина, на которую он сел, ему не понравилась, и он в километрах пятнадцати нашел другую, более надежную, куда с Москаленко и перебазировались.
В ожидании погоды знакомимся с мысом. Вот на самом его конце большой столб, врытый еще Норденшельдом. Рядом — Гурий, сложенный из камня Амундсеном. Напротив высится, похожее на колокольню, здание так называемой туманной станции. Неподалеку отсюда две могилы погибших героев освоения Арктики. На памятнике читаем: «Дорогим товарищам — пилоту Главсевморпути Р. Т. Воробьеву и бортмеханику Г. В. Шипову, погибшим в служебном полете 4 октября 1931 года славной смертью за освоение Севера».
Но, вот, наконец, погода улучшилась. Прилетел Шатров. Экипаж быстро заправляет машину и мы летим к Котову.
НА ПРОМЕЖУТОЧНОЙ ЛЬДИНЕ
Под крылом самолета — льды и льды.
местами расчерченные голубыми линиями разводьев. Картина величественная, но утомительная, однообразная. И как в этом океане льдов экипаж самолета найдет Котова?
— Котова найти — не проблема. Мы с ним по радио держим связь, — говорит наш штурман Федор Андреевич Бурлуцкий. — Вот в одну из высокоширотных экспедиции нам потруднее досталась задача. Мы были в районе полюса и нужно было найти в километрах пятистах льдину, на которую раньше садились. А вся примета — одна пустая бензиновая бочка, которую там оставили. И ничего — нашли своего старого знакомца, по бочке нашли.
Замечательных полярных авиаторов воспитала партия. Люди высокой культуры и большой воли, смелые и мужественные, непревзойденные труженики. Иногда они по несколько суток не смыкают очей, работая в труднейших условиях.
... Вот слева по курсу показались невысокие горы, покрытые ледовыми шапками, — это «Большевик», один из островов архипелага Северной земли. Самолет идет дальше, держа курс на север.
— Ну что, товарищи, не пора ли подзакусить? — говорит Чагин. Он включает электрические плитки, ставит сковородку и начинает жарить колбасу и кипятить чай. Вскоре все начинают закусывать. В тепле (температура в самолете примерно плюс 20), за стаканом ароматного чая просто не верится, что летишь над Ледовитым океаном недалеко от Северного полюса.
Но вот самолет начинает виражировать. Прилипаем к иллюминаторам и замечаем на льдине несколько черных точек. Прилетели к Котову! Шатров спокойно и уверенно сажает тяжело нагруженную машину, как будто прилетел не на льдину, а на Внуковский аэродром.
На льдине поставлены уже две палатки замечательной конструкции инженера Шапошникова. Они устроены по типу чукотских яранг. Остов палатки, состоящий из легко разбираемых дюралюминиевых трубок, обтянут специальным брезентом. Пол тоже брезентовый... В палатках уютно, горят газовые плитки, и те, кто прилетел раньше, угощают нас сочными бифштексами.
Осматриваем льдину. Ничего — прочная. Узнаем, что за неполных три дня она успела продрейфовать около 25 километров. Вскоре прилетает летчик Мироненко, затем Ступишин. Через пару дней сюда уже были доставлены десятки тонн самых различных грузов — горючее, лабораторное оборудование, продукты, портативные столы, кровати.
Прилетел вертолет. Его привели пилот А. Ф. Бабенко и штурман А. Т. Минаков. Достигнув 86-й параллели, они тем самым установили мировой рекорд. Никогда еще подобная машина такой широты не достигала. Команда вертолета заслуженно получает благодарность начальника экспедиции.
... Котов с Трешниковым вылетели в заранее намеченный район искать льдину, чтобы организовать на ней научную станцию. Встретились мы с ними только через несколько дней.
В вахтенном журнале дрейфующей станции позднее довелось прочитать первую запись о том, как была найдена льдина и как было положено начало организации станции.
«... В 11 часов 30 минут по московскому времени начальник дрейфующей станции А. Ф. Трешников,. командир летного отряда центрального направления И. С. Котов высадились на большое поле многолетнего льда. Это поле было выбрано с воздуха несколько дней тому назад, но из-за неровностей поверхности и больших застругов самолет совершил посадку не на нем, а на ближайшей подходящей льдине в семи километрах к юго-западу. Сегодня, когда подошел самолет АН-2, пилотируемый летчиком Ступишиным. совершить посадку на поле не представило большого труда. Осмотр показал полную пригодность льдины для размещения лагеря. В 14 часов на так называемую посадочную площадку, расположенную недалеко от выбранного для лагеря поля, прилетел флагманский самолет, пилотируемый Мазуруком. На нем прибыли — В. Ф. Бурханов, заместитель начальника по научной части В. В. Фролов и группа их помощников. Они осмотрели льдину и дали команду: «добро». Дрейфующая станция «Северный полюс-3» начала свое существование».
НА ДРЕЙФУЮЩУЮ НАУЧНУЮ СТАНЦИЮ
Котов не спал наверное уже несколько суток. Впрочем здесь слово «сутки» понятие условное, так как все время стоит день; солнце не заходит, кружа по горизонту почти на одном уровне. Но знаменитый полярный летчик, как и всегда, подтянут, уравновешен, с неизменной приветливой улыбкой на лице. Воспитанник комсомольского коллектива Ростсельмаша, где он получил «путевку в жизнь», коммунист Котов пришел в полярную авиацию 17 лет назад. С тех пор он сделал сотни посадок на льдинах, был не раз на полюсе, вдоль и поперек облетал весь арктический бассейн, участвовал во всех высокоширотных экспедициях, какие только были. Его грудь украшает золотая звезда Героя Советского Союза.
Черев пару часов Илья Спиридонович, протягивая руку, говорит: Смотрите!
С борта самолета издалека взор улавливает на безбрежной пелене черные точки — палатки лагеря научной станции. Вот и лагерь. Он расположен в центре многолетней льдины, имеющей форму эллипса, больший диаметр которого составляет около двух с половиной километров. Льдина напоминает коралловый остров. Ее края оторочены нагромождениями торосов, имеющих самые причудливые очертания.
Льдина уже обжита. Прибыли почти все. На ней установлено около полутора десятка палаток, высятся радиомачты, у взлетно-посадочной площадки громоздятся ящики с грузами, бочки с горючим. Всякого, кто сюда попадает, невольно охватывает атмосфера исключительной слаженности коллектива и напряженного труда: труда опоэтизированного каким-то особом подъемом людей, чувством товарищеского локтя.
Рассказывают лагерные новости. Почти трое суток непрерывно работал молодой ученый — коммунист океанолог Владимир Шамонтьев, являющийся заместителем начальника станции. Вместе со своими двумя помощниками Г. А. Пономаренко и А. И. Дмитриевым в течение этого времени он успел оборудовать лунки для гидрологических работ, смонтировать сложные уникальные приборы, начать регулярные промеры глубины океана и другие исследовательские работы. В таком же темпе трудятся аэрологи — участники многочисленных полярных экспедиций В. Г. Канаки и П. П. Пославский, а также молодой полярник комсомолец Игорь Цигельницкий. Через каких-нибудь 30 часов после того, как они приземлились на льдине, в лазоревое небо в строго определенные промежутки времени стали плавно подниматься шары-радиозонды...
— Ну что ж. — пойдемте жить ко мне в палатку. — говорит самый веселый и остроумный человек во всей Арктике, врач станции Виталий Волович. Поживете, увидите, как живут и работают на дрейфующей станции.
И. АРТЕМОВ.
(Спец. корр. ТАСС).
(Спец. корр. ТАСС).
-
ББК-10 - Сообщения: 10193
- Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53
"Северный полюс - 3"
ББК-10 » 28 Январь 2020 20:28
Красный Север, 1954, №148
Путевые заметки
Кто-то раз в кают-компании за самоваром поднял вопрос: по какому поясному времени строить распорядок жизни на льдине — по московскому или местному; завтракать, обедать и ужинать — в одно время с москвичами, или же на ceй счет придерживаться собственного меридиана, который проходит через Чукотский полуостров, где разница с московским временем составляет 9 часов.
Сперва этот вопрос показался несколько праздным — не все ли равно, как время исчислять — как не исчисляй, а полночь на глаз не отличишь от полдня... Да вообще-то на этой широте стоит пройти за соседний торос, как попадешь в другую поясную зону времени.
— Что ж, вот когда обживемся, то и подумаем, — говорит начальник станции Алексей Федорович Трешников. — Должен быть определенный порядок. Пока же будем жить по московскому времени, чтобы приспособиться к летчикам.. Впрочем, они ни с каким поясным временем не считаются.
Это действительно так. Вот, например, сейчас — полагается быть глубокой ночи, хотя и ослепительно светит солнце; только разделся, залез в спальный мешок, как за палаткой раздается громкий возглас:
— На разгрузку!
Сколько бы суток человек ни работал подряд, каким бы богатырским сном он ни спал —этот возглас дежурного по лагерю здесь заставляет немедленно вскочить любого и, на ходу застегивая куртку, побежать к только что прилетевшему самолету.
Сон как рукой сняло. Люди приятно возбуждены.
— Что хорошего привезли, друзья?
— Оборудование для гидрологов, — сказали пилоты.
Ну тут уж, естественно, гидрологи и океанографы чувствуют себя именинниками.
Они ревниво следят, чтобы груз вытаскивали из машины особо осторожно, будь то даже кусок рельсы для грузила.
Работают все — от начальника до кока, — работают, подзадоривая друг друга, с шутками, с сочным юмором.
Самолет разгрузили. Попрощались с его экипажем, и лагерь вновь заснул: вернее, полагается считать, что он заснул. Разве могут спать сейчас гидрологи, получившие только что свое уникальное научное оборудование. Конечно, они заняты его монтажем. Не спят и метеорологи— достраивают на своей площадке снежные будки. Однако кое-кто и заснул. Но, через какой-либо час—два, вновь:
— На разгрузку!
Картина повторяется.
— Что хорошего привезли, дорогие товарищи!
— Трактор.
Теперь именинник уже Михаил Семенович Комаров, механик станции, человек исключительной сметки в области техники. Его называют в Арктике «полярным Кулибиным»...
Время приближается к завтраку. Народ собирается в большой палатке кают-компании. Здесь на столе, вызывая чувство домашнего уюта, ведет свою успокаивающую песню до блеска начищенный самовар. Вокруг него тарелки — с маслом, колбасой, сыром, икрой, кружочками лимона. У газовой плиты священно действует Иван Максимович Шариков — «кормилец и поилец» коллектива станции. Он по специальности гидрометеоролог, по так как гидрометеорологами научная станция была уже укомплектована, то Шариков попросил, чтобы взяли его коком.
Позавтракали, выкурили по папиросе. Алексей Федорович Трешников дипломатически начинает разговор о новом аврале.
— Неудобно как-то, льдина у нас — красавица, а вот успели замусорить — кругом оберточная бумага, стружки...
Словом, опять аврал — все свободные от научно-исследовательских и оперативных работ (такими оказались газетные корреспонденты и врач Виталий Волович) вооружились лопатами, санками и прочим немудреным инвентарем и начали «драить»
дрейфующую льдину, вновь возвращая ей девственную белизну.
Не успели окончить эту работу, как раздается голос дежурного по лагерю:
— Кто свободен от исследовательских работ — на вертолет! Полетите на посадочную площадку за грузами...
Таким образом проходила в первые дни жизнь научной станции на дрейфующей льдине, проходила, так сказать, в ее общелагерном проявлении. Внутри же лагеря. в каждой группе специалистов шла еще своя работа.
В арктический бассейн через Норвежское море ежегодно вливается около 1.500.000 кубических километров теплых атлантических вод. Охлаждаясь на один градус, эта масса воды выделяет тепла, достаточного, чтобы повысить на 10 градусов температуру 4-километрового слоя воздуха над Европой. И еще. Подмечено, что за последнее столетие наблюдается систематическое потепление Арктики. Сравнивали, например, средние температуры при дрейфе «Фрама» Нансена (1893—1895 гг. ) и дрейфе ледокола «Седов» (1938—1940 гг. ), когда положение этих судов совпадало по координатам и по сезону. Оказалось, что средняя годовая температура на «Седове» была на 4,1 градуса выше, чем на «Фраме». По свидетельству ряда ученых, под влиянием такого потепления на Шпицбергене, например, ледники тают скорее, чем нарастают, а в Гренландии знаменитый ледник Якобсховн, дающий до 1.350 айсбергов в год, с 1880 по 1902 год отступил от моря на 20 километров... Почему это происходит? Ответа наука пока не дает.
Мы привели лишь две научные проблемы, выдвигаемые Арктикой, — а их десятки и сотни, — для решения и выяснения которых исследования советских ученых на дрейфующей станции имеют неоценимое значение. И сознавая это. люди здесь работают так, как может только работать настоящий советский ученый.
Вот океанологи. Их — три коммуниста, возглавляемых Владимиром Александровичем Шамонтьевым — заместителем начальника станции, чья биография типична для молодой поросли советских ученых. Воспитанник комсомола, всю Отечественную войну провел на фронтах, где вступил в партию. Высшую школу окончил уже после демобилизации. Затем научная работа в Арктическом институте, многочисленные экспедиции в Полярный бассейн. Примерно такова же биография его помощника — Александра Дмитриева. Будучи в годы войны в славном Черноморском флоте, он и горел, и тонул, но не сгорел и не утонул — остался прежним неутомимым весельчаком, всегда по-солдатски расторопным. Дмитриев дрейфует уже второй раз. Третий член этого маленького коллектива — Георгий Андреевич Пономаренко — бывалый полярник.
У океанологов, пожалуй, самое большое хозяйство — четыре лунки, продолбленные в трехметровой толще льда, накрытые палатками. В каждой палатке сложное уникальное оборудование, специально сконструированное в Арктическом институте — лебедки, приборы, моторчики. Кроме того, гидрологи имеют свою химическую лабораторию.
Сложна и напряженна программа у океанологов. Вот лишь неполный перечень того, что они должны делать. Ежедневно измерять глубину, брать пробы грунта, с помощью термометров измерять температуру воды на различных глубинах, сбор при помощи тралов бентоса (живых существ, обитающих на дне океана), сбор планктона, измерение скорости и направления течения, что делается замечательным аппаратом, который на ленте сам печатает данные, и т. д., и т. п. Кроме того, программа включает ледомерные работы, работы по химическому анализу воды, грунта... Словом, дела — непочатый край.
Заходим к аэрологам. Их тоже трое. Кадровые полярники — участник трех высокоширотных экспедиций Василий Гаврилович Канаки и Платон Платонович Пославский, и самый молодой участник станции — комсомолец Игорь Цигельницкий. У аэрологов своих забот, что называется, полон рот. Каждый из них должен дежурить 12 часов в сутки — это теоретически, а практически же приходится работать и все 15—16 часов. Они запускают радиозонды, тщательно записывая их показания. Кроме того, нужно подготовить маленький привязной аэростат...
И так здесь напряженно трудится каждый член коллектива, включая и двух радистов — «коммуниста Константина Курко, дрейфующего на льдине второй раз, и комсомольца Леонида Розбаша. Единственный человек здесь, который пока палец о палец не ударял по своей специальности, — это врач станции Виталий Волович. Но ему не привыкать к исполнению других обязанностей по совместительству.
Авралы кончились. Все грузы доставлены в лагерь, уложены как следует. Собраны домики на полозьях — уютные, теплые, с паровым отоплением. Теперь уже никто не спит в спальном мешке. Спят на кроватях, на чистом постельном белье. В кают-компании появилось пианино. Под руководством Евгения Яцуна построили ледяной дом с фигурами белых медведей у входа. Обжились, жизнь вошла в определенную колею.
Прилетел Михаил Михайлович Сомов — бывший начальник дрейфующей станции «Северный полюс—2». Здесь нисколько человек, с которыми в 1949—50 гг. почти тринадцать месяцев он дрейфовал на льдине. Осмотрев лагерь, Сомов произносит:
— Ну и богато же живете!
— Жаловаться нельзя, — говорит Трешников, — Родина о нас позаботилась.
На официальное открытие научной станции в лагерь прилетели начальник Главного управления Северного морского пути Василий Федотович Бурханов, академик Дмитрий Иванович Щербаков... После церемонии поднятия флага состоялся праздничный обед, где первый тост подняли за Родину, за великую Коммунистическую партию, за родное Советское правительство.
На высоких широтах Родины
III. ЖИЗНЬ НА ЛЬДИНЕ
АВРАЛЫ
Кто-то раз в кают-компании за самоваром поднял вопрос: по какому поясному времени строить распорядок жизни на льдине — по московскому или местному; завтракать, обедать и ужинать — в одно время с москвичами, или же на ceй счет придерживаться собственного меридиана, который проходит через Чукотский полуостров, где разница с московским временем составляет 9 часов.
Сперва этот вопрос показался несколько праздным — не все ли равно, как время исчислять — как не исчисляй, а полночь на глаз не отличишь от полдня... Да вообще-то на этой широте стоит пройти за соседний торос, как попадешь в другую поясную зону времени.
— Что ж, вот когда обживемся, то и подумаем, — говорит начальник станции Алексей Федорович Трешников. — Должен быть определенный порядок. Пока же будем жить по московскому времени, чтобы приспособиться к летчикам.. Впрочем, они ни с каким поясным временем не считаются.
Это действительно так. Вот, например, сейчас — полагается быть глубокой ночи, хотя и ослепительно светит солнце; только разделся, залез в спальный мешок, как за палаткой раздается громкий возглас:
— На разгрузку!
Сколько бы суток человек ни работал подряд, каким бы богатырским сном он ни спал —этот возглас дежурного по лагерю здесь заставляет немедленно вскочить любого и, на ходу застегивая куртку, побежать к только что прилетевшему самолету.
Сон как рукой сняло. Люди приятно возбуждены.
— Что хорошего привезли, друзья?
— Оборудование для гидрологов, — сказали пилоты.
Ну тут уж, естественно, гидрологи и океанографы чувствуют себя именинниками.
Они ревниво следят, чтобы груз вытаскивали из машины особо осторожно, будь то даже кусок рельсы для грузила.
Работают все — от начальника до кока, — работают, подзадоривая друг друга, с шутками, с сочным юмором.
Самолет разгрузили. Попрощались с его экипажем, и лагерь вновь заснул: вернее, полагается считать, что он заснул. Разве могут спать сейчас гидрологи, получившие только что свое уникальное научное оборудование. Конечно, они заняты его монтажем. Не спят и метеорологи— достраивают на своей площадке снежные будки. Однако кое-кто и заснул. Но, через какой-либо час—два, вновь:
— На разгрузку!
Картина повторяется.
— Что хорошего привезли, дорогие товарищи!
— Трактор.
Теперь именинник уже Михаил Семенович Комаров, механик станции, человек исключительной сметки в области техники. Его называют в Арктике «полярным Кулибиным»...
Время приближается к завтраку. Народ собирается в большой палатке кают-компании. Здесь на столе, вызывая чувство домашнего уюта, ведет свою успокаивающую песню до блеска начищенный самовар. Вокруг него тарелки — с маслом, колбасой, сыром, икрой, кружочками лимона. У газовой плиты священно действует Иван Максимович Шариков — «кормилец и поилец» коллектива станции. Он по специальности гидрометеоролог, по так как гидрометеорологами научная станция была уже укомплектована, то Шариков попросил, чтобы взяли его коком.
Позавтракали, выкурили по папиросе. Алексей Федорович Трешников дипломатически начинает разговор о новом аврале.
— Неудобно как-то, льдина у нас — красавица, а вот успели замусорить — кругом оберточная бумага, стружки...
Словом, опять аврал — все свободные от научно-исследовательских и оперативных работ (такими оказались газетные корреспонденты и врач Виталий Волович) вооружились лопатами, санками и прочим немудреным инвентарем и начали «драить»
дрейфующую льдину, вновь возвращая ей девственную белизну.
Не успели окончить эту работу, как раздается голос дежурного по лагерю:
— Кто свободен от исследовательских работ — на вертолет! Полетите на посадочную площадку за грузами...
Таким образом проходила в первые дни жизнь научной станции на дрейфующей льдине, проходила, так сказать, в ее общелагерном проявлении. Внутри же лагеря. в каждой группе специалистов шла еще своя работа.
УЧЕНЫЕ ЗА РАБОТОЙ
В арктический бассейн через Норвежское море ежегодно вливается около 1.500.000 кубических километров теплых атлантических вод. Охлаждаясь на один градус, эта масса воды выделяет тепла, достаточного, чтобы повысить на 10 градусов температуру 4-километрового слоя воздуха над Европой. И еще. Подмечено, что за последнее столетие наблюдается систематическое потепление Арктики. Сравнивали, например, средние температуры при дрейфе «Фрама» Нансена (1893—1895 гг. ) и дрейфе ледокола «Седов» (1938—1940 гг. ), когда положение этих судов совпадало по координатам и по сезону. Оказалось, что средняя годовая температура на «Седове» была на 4,1 градуса выше, чем на «Фраме». По свидетельству ряда ученых, под влиянием такого потепления на Шпицбергене, например, ледники тают скорее, чем нарастают, а в Гренландии знаменитый ледник Якобсховн, дающий до 1.350 айсбергов в год, с 1880 по 1902 год отступил от моря на 20 километров... Почему это происходит? Ответа наука пока не дает.
Мы привели лишь две научные проблемы, выдвигаемые Арктикой, — а их десятки и сотни, — для решения и выяснения которых исследования советских ученых на дрейфующей станции имеют неоценимое значение. И сознавая это. люди здесь работают так, как может только работать настоящий советский ученый.
Вот океанологи. Их — три коммуниста, возглавляемых Владимиром Александровичем Шамонтьевым — заместителем начальника станции, чья биография типична для молодой поросли советских ученых. Воспитанник комсомола, всю Отечественную войну провел на фронтах, где вступил в партию. Высшую школу окончил уже после демобилизации. Затем научная работа в Арктическом институте, многочисленные экспедиции в Полярный бассейн. Примерно такова же биография его помощника — Александра Дмитриева. Будучи в годы войны в славном Черноморском флоте, он и горел, и тонул, но не сгорел и не утонул — остался прежним неутомимым весельчаком, всегда по-солдатски расторопным. Дмитриев дрейфует уже второй раз. Третий член этого маленького коллектива — Георгий Андреевич Пономаренко — бывалый полярник.
У океанологов, пожалуй, самое большое хозяйство — четыре лунки, продолбленные в трехметровой толще льда, накрытые палатками. В каждой палатке сложное уникальное оборудование, специально сконструированное в Арктическом институте — лебедки, приборы, моторчики. Кроме того, гидрологи имеют свою химическую лабораторию.
Сложна и напряженна программа у океанологов. Вот лишь неполный перечень того, что они должны делать. Ежедневно измерять глубину, брать пробы грунта, с помощью термометров измерять температуру воды на различных глубинах, сбор при помощи тралов бентоса (живых существ, обитающих на дне океана), сбор планктона, измерение скорости и направления течения, что делается замечательным аппаратом, который на ленте сам печатает данные, и т. д., и т. п. Кроме того, программа включает ледомерные работы, работы по химическому анализу воды, грунта... Словом, дела — непочатый край.
Заходим к аэрологам. Их тоже трое. Кадровые полярники — участник трех высокоширотных экспедиций Василий Гаврилович Канаки и Платон Платонович Пославский, и самый молодой участник станции — комсомолец Игорь Цигельницкий. У аэрологов своих забот, что называется, полон рот. Каждый из них должен дежурить 12 часов в сутки — это теоретически, а практически же приходится работать и все 15—16 часов. Они запускают радиозонды, тщательно записывая их показания. Кроме того, нужно подготовить маленький привязной аэростат...
И так здесь напряженно трудится каждый член коллектива, включая и двух радистов — «коммуниста Константина Курко, дрейфующего на льдине второй раз, и комсомольца Леонида Розбаша. Единственный человек здесь, который пока палец о палец не ударял по своей специальности, — это врач станции Виталий Волович. Но ему не привыкать к исполнению других обязанностей по совместительству.
ОБЖИЛИСЬ
Авралы кончились. Все грузы доставлены в лагерь, уложены как следует. Собраны домики на полозьях — уютные, теплые, с паровым отоплением. Теперь уже никто не спит в спальном мешке. Спят на кроватях, на чистом постельном белье. В кают-компании появилось пианино. Под руководством Евгения Яцуна построили ледяной дом с фигурами белых медведей у входа. Обжились, жизнь вошла в определенную колею.
Прилетел Михаил Михайлович Сомов — бывший начальник дрейфующей станции «Северный полюс—2». Здесь нисколько человек, с которыми в 1949—50 гг. почти тринадцать месяцев он дрейфовал на льдине. Осмотрев лагерь, Сомов произносит:
— Ну и богато же живете!
— Жаловаться нельзя, — говорит Трешников, — Родина о нас позаботилась.
На официальное открытие научной станции в лагерь прилетели начальник Главного управления Северного морского пути Василий Федотович Бурханов, академик Дмитрий Иванович Щербаков... После церемонии поднятия флага состоялся праздничный обед, где первый тост подняли за Родину, за великую Коммунистическую партию, за родное Советское правительство.
И. АРТЕМОВ.
(Спец. корреспондент ТАСС).
(Спец. корреспондент ТАСС).
-
ББК-10 - Сообщения: 10193
- Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53
"Северный полюс - 3"
ББК-10 » 29 Январь 2020 09:22
Красный Север, 1954, №150
Из Арктики в Москву вернулась бригада ученых Академии наук СССР. Ученые провели в Арктике около двух недель, побывав на обеих дрейфующих станциях— «Северный полюс-3» и «Северный полюс-4». Директор института океанологии Академии наук СССР доктор географических наук В. Г. Корт в беседе с корреспондентом ТАСС рассказал:
— В нашу задачу входило обсуждение вопроса о расширении программы, по которой ведутся научно-исследовательские работы на обеих станциях. В результате совместного обсуждения было решено значительно расширить исследования по геологии, геоморфологии, а также по гидробиологии.
Эти дополнительные работы помогут изучить историю возникновения Северного Ледовитого океана и получить более точное представление о рельефе его дна. До настоящего времени вопрос о древности существования Северного Ледовитого океана считается неразрешенным. Между тем, значение его истории чрезвычайно важно для изучения всего северного полушария.
Работниками станции уже ведется исследование рельефа дна, глубоководной фауны и донных отложений. В зависимости от толщины донных отложений и развития жизни на больших глубинах, а также по ряду других признаков можно будет решить вопрос, сколько времени существует ледовитый океан.
Внимание исследователей привлекает также история развития полярных льдов и их возраст. Полученные наблюдения уже сейчас позволяют сделать вывод, что дрейф льдов гораздо сложнее, а их жизнь более долговечна, чем считалось до сих пор.
Для проведения этих дополнительных исследований будет изготовлена новая аппаратура. В частности, специальное оборудование для геологических и биологических работ на больших глубинах изготовит институт океанологии. Серию точных приборов готовит геофизический институт Академии наук СССР.
Среди членов бригады Академии наук СССР были представители различных специальностей. На дрейфующих станциях побывали научные работники четырех академических институтов: океанологии, микробиологии, геологии и мерзлотоведения. Все участники бригады давали работникам станций научные консультации по различным проблемам. Профессор А. Е. Крисс провел самостоятельные наблюдения жизни микроорганизмов. Доктора географических наук П. А. Шумского интересовало кристаллооптическое исследование полярного льда.
Дрейфующие станции разделяет расстояние более 600 километров. Это заметно сказывается на окружающей обстановке. В районе станции «Северный полюс-4» не редкость белые медведи, тюлени Над лагерем появляются чайки и стаи перелетных птиц. Из воды удается выловить полярную «тресочку» и другую рыбу.
В то же время в районе дрейфующей станции, где начальником Герой Социалистического Труда А. Ф. Трешников, проявления жизни очень бедны. Там всего лишь несколько раз появлялась полярная птичка пуночка.
В заключение В. Г. Корт сказал:
— Работа на дрейфующих станциях ведется уже более трех месяцев. Она идет по четкому плану и при максимальной загрузке. Оба лагеря укомплектованы опытными исследователями. Работают все с увлечением.
Обращает на себя внимание продуманность организации лагеря. Станции снабжены удобными палатками и разборными домиками, в которых имеется газовое отопление, электрическое освещение и радио. Обе станции вооружены новейшим оборудованием для ведения различных исследований и наблюдений. Механизация работ позволила резко сократить объем затрачиваемого физического труда. На станциях еженедельно проводятся научно-технические семинары, на которых обсуждаются итоги проделанных и планы предстоящих рaбот. Вое это позволяет с уверенностью сказать, что дрейфующие станции соберут ценные материалы.
Поездка ученых на дрейфующие научные станции в Арктике
Из Арктики в Москву вернулась бригада ученых Академии наук СССР. Ученые провели в Арктике около двух недель, побывав на обеих дрейфующих станциях— «Северный полюс-3» и «Северный полюс-4». Директор института океанологии Академии наук СССР доктор географических наук В. Г. Корт в беседе с корреспондентом ТАСС рассказал:
— В нашу задачу входило обсуждение вопроса о расширении программы, по которой ведутся научно-исследовательские работы на обеих станциях. В результате совместного обсуждения было решено значительно расширить исследования по геологии, геоморфологии, а также по гидробиологии.
Эти дополнительные работы помогут изучить историю возникновения Северного Ледовитого океана и получить более точное представление о рельефе его дна. До настоящего времени вопрос о древности существования Северного Ледовитого океана считается неразрешенным. Между тем, значение его истории чрезвычайно важно для изучения всего северного полушария.
Работниками станции уже ведется исследование рельефа дна, глубоководной фауны и донных отложений. В зависимости от толщины донных отложений и развития жизни на больших глубинах, а также по ряду других признаков можно будет решить вопрос, сколько времени существует ледовитый океан.
Внимание исследователей привлекает также история развития полярных льдов и их возраст. Полученные наблюдения уже сейчас позволяют сделать вывод, что дрейф льдов гораздо сложнее, а их жизнь более долговечна, чем считалось до сих пор.
Для проведения этих дополнительных исследований будет изготовлена новая аппаратура. В частности, специальное оборудование для геологических и биологических работ на больших глубинах изготовит институт океанологии. Серию точных приборов готовит геофизический институт Академии наук СССР.
Среди членов бригады Академии наук СССР были представители различных специальностей. На дрейфующих станциях побывали научные работники четырех академических институтов: океанологии, микробиологии, геологии и мерзлотоведения. Все участники бригады давали работникам станций научные консультации по различным проблемам. Профессор А. Е. Крисс провел самостоятельные наблюдения жизни микроорганизмов. Доктора географических наук П. А. Шумского интересовало кристаллооптическое исследование полярного льда.
Дрейфующие станции разделяет расстояние более 600 километров. Это заметно сказывается на окружающей обстановке. В районе станции «Северный полюс-4» не редкость белые медведи, тюлени Над лагерем появляются чайки и стаи перелетных птиц. Из воды удается выловить полярную «тресочку» и другую рыбу.
В то же время в районе дрейфующей станции, где начальником Герой Социалистического Труда А. Ф. Трешников, проявления жизни очень бедны. Там всего лишь несколько раз появлялась полярная птичка пуночка.
В заключение В. Г. Корт сказал:
— Работа на дрейфующих станциях ведется уже более трех месяцев. Она идет по четкому плану и при максимальной загрузке. Оба лагеря укомплектованы опытными исследователями. Работают все с увлечением.
Обращает на себя внимание продуманность организации лагеря. Станции снабжены удобными палатками и разборными домиками, в которых имеется газовое отопление, электрическое освещение и радио. Обе станции вооружены новейшим оборудованием для ведения различных исследований и наблюдений. Механизация работ позволила резко сократить объем затрачиваемого физического труда. На станциях еженедельно проводятся научно-технические семинары, на которых обсуждаются итоги проделанных и планы предстоящих рaбот. Вое это позволяет с уверенностью сказать, что дрейфующие станции соберут ценные материалы.
-
ББК-10 - Сообщения: 10193
- Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53
"Северный полюс - 3"
ББК-10 » 29 Январь 2020 13:48
Красный Север, 1954, №152
ЛЕНИНГРАД, 30 июля. (ТАСС). В работе дрейфующей научной станции «Северный полюс-3», возглавляемой Героем Социалистического Труда А. Ф. Трешниковым, особое значение приобретают исследования подводного хребта имени М. В. Ломоносова. Этот хребет открыт в 1948 г. участниками высокоширотной экспедиции Арктического научно-исследовательского института — ленинградскими учеными во главе с доктором географических наук проф. Я. Я. Гаккелем. В беседе с корреспондентом ТАСС проф. Гаккель рассказал о том, как советские ученые изучают этот хребет, открытие которого явилось крупным научным событием:
— До последнего времени считалось общепризнанным, что центральная часть Северного Ледовитого океана представляет собой единую впадину с глубинами от 4 до 5 тысяч метров и больше. Наши исследования в этом районе океана, проводимые с 1948 года, опровергли это ошибочное мнение. Было установлено, что ложе океана расчленено на ряд глубоководных впадин, разобщенных друг от друга мощным подводным горным хребтом, носящим теперь имя великого Ломоносова — основоположника отечественной океанографии. Этот хребет простирается от Новосибирских островов к земле Элсмира и Гренландии. Общее протяжение его достигает 1.800 километров. Он возвышается над ложем океана на 2,5—3 тысячи метров. Склоны хребта крутые, местами они образуют отроги.
Судя по предварительным данным, этот хребет образовался много миллионов лет назад, выступая в то время на поверхность океана. Таким образом, Северный Ледовитый океан в далеком прошлом разделялся на две обособленные части.
Интересно отметить, что расчлененность котловины Северного Ледовитого океана и ныне, когда хребет уже давно погрузился под его уровень, сказывается на различиях в водных массах и видовом составе морских животных. Об этом, в частности, свидетельствуют результаты изучения доставленной в 1948 году в Арктический институт нашей коллекции образцов морской фауны, отдельные виды которой не были раньше известны науке.
Любопытен другой факт: моржи, обитающие в приатлантической и притихоокеанской частях Северного Ледовитого океана, образуют две самостоятельные группы, отличающиеся яруг от друга и существующие обособленно одна от другой. Теперь причину этой обособленности можно объяснить тем, что подводный хребет издавна служил преградой к общению этих морских животных, которые поныне продолжают придерживаться прежних мест обитания и путей миграция.
Исследования, которые ведутся сейчас дрейфующей станцией «Северный полюс-3», находящейся на подступах к этому хребту, обогащают науку. Регулярно поступающие в Арктический институт материалы наблюдений уже используются для научных исследований. Дальнейшие работы станции позволят выяснить ряд явлений, влияющих на режим вод, льдов и погоды не только в высоких широтах, но я во многих: окраинных морях этого океана.
ЛЕНИНГРАД, 30 июля. (ТАСС). Сегодня на лесозаводе «Советский» закончено выполнение почетного заказа: изготовлена еще 10 домиков для полярников дрейфующих научных станций «Северный полюс-3» и «Северный полюс-4». Конструктор С. А. Шапошников и коллектив производственников позаботились о том чтобы они были прочны, легки я максимально утеплены.
Передвижной домик на салазках весит всего 750 килограммов. Он собран из 40 деталей. Щиты для стен сделаны из материала, получаемого из химически обработанных смол. По прочности этот материал не уступает древесине, но значительно легче ее. Благодаря особой изоляции внутри домика хорошо сохраняется тепло.
Домик имеет 4,5 метра длины. 2,5 метра ширины и 2,35 метра высоты. Он рассчитан на четырех человек. На льдине домик оснащается газовой печью и электрифицируется.
Завтра домики будут отправлены на дрейфующие станции.
Изучение подводного горного хребта имени М. В. Ломоносова
ЛЕНИНГРАД, 30 июля. (ТАСС). В работе дрейфующей научной станции «Северный полюс-3», возглавляемой Героем Социалистического Труда А. Ф. Трешниковым, особое значение приобретают исследования подводного хребта имени М. В. Ломоносова. Этот хребет открыт в 1948 г. участниками высокоширотной экспедиции Арктического научно-исследовательского института — ленинградскими учеными во главе с доктором географических наук проф. Я. Я. Гаккелем. В беседе с корреспондентом ТАСС проф. Гаккель рассказал о том, как советские ученые изучают этот хребет, открытие которого явилось крупным научным событием:
— До последнего времени считалось общепризнанным, что центральная часть Северного Ледовитого океана представляет собой единую впадину с глубинами от 4 до 5 тысяч метров и больше. Наши исследования в этом районе океана, проводимые с 1948 года, опровергли это ошибочное мнение. Было установлено, что ложе океана расчленено на ряд глубоководных впадин, разобщенных друг от друга мощным подводным горным хребтом, носящим теперь имя великого Ломоносова — основоположника отечественной океанографии. Этот хребет простирается от Новосибирских островов к земле Элсмира и Гренландии. Общее протяжение его достигает 1.800 километров. Он возвышается над ложем океана на 2,5—3 тысячи метров. Склоны хребта крутые, местами они образуют отроги.
Судя по предварительным данным, этот хребет образовался много миллионов лет назад, выступая в то время на поверхность океана. Таким образом, Северный Ледовитый океан в далеком прошлом разделялся на две обособленные части.
Интересно отметить, что расчлененность котловины Северного Ледовитого океана и ныне, когда хребет уже давно погрузился под его уровень, сказывается на различиях в водных массах и видовом составе морских животных. Об этом, в частности, свидетельствуют результаты изучения доставленной в 1948 году в Арктический институт нашей коллекции образцов морской фауны, отдельные виды которой не были раньше известны науке.
Любопытен другой факт: моржи, обитающие в приатлантической и притихоокеанской частях Северного Ледовитого океана, образуют две самостоятельные группы, отличающиеся яруг от друга и существующие обособленно одна от другой. Теперь причину этой обособленности можно объяснить тем, что подводный хребет издавна служил преградой к общению этих морских животных, которые поныне продолжают придерживаться прежних мест обитания и путей миграция.
Исследования, которые ведутся сейчас дрейфующей станцией «Северный полюс-3», находящейся на подступах к этому хребту, обогащают науку. Регулярно поступающие в Арктический институт материалы наблюдений уже используются для научных исследований. Дальнейшие работы станции позволят выяснить ряд явлений, влияющих на режим вод, льдов и погоды не только в высоких широтах, но я во многих: окраинных морях этого океана.
Домики для дрейфующих станций
ЛЕНИНГРАД, 30 июля. (ТАСС). Сегодня на лесозаводе «Советский» закончено выполнение почетного заказа: изготовлена еще 10 домиков для полярников дрейфующих научных станций «Северный полюс-3» и «Северный полюс-4». Конструктор С. А. Шапошников и коллектив производственников позаботились о том чтобы они были прочны, легки я максимально утеплены.
Передвижной домик на салазках весит всего 750 килограммов. Он собран из 40 деталей. Щиты для стен сделаны из материала, получаемого из химически обработанных смол. По прочности этот материал не уступает древесине, но значительно легче ее. Благодаря особой изоляции внутри домика хорошо сохраняется тепло.
Домик имеет 4,5 метра длины. 2,5 метра ширины и 2,35 метра высоты. Он рассчитан на четырех человек. На льдине домик оснащается газовой печью и электрифицируется.
Завтра домики будут отправлены на дрейфующие станции.
-
ББК-10 - Сообщения: 10193
- Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53
"Северный полюс - 3"
ББК-10 » 29 Январь 2020 16:27
Красный Север, 1954, №222
От лагеря научной дрейфующей станции «Северный полюс — 3» до ближайшей точки советской земли — острова Рудольфа — около тысячи двухсот километров безмолвной ледяной пустыни. Однако жизнь в лагере дрейфующей станции пульсирует так же, как и в любом уголке нашей Родины. Коллектив станции в эти дни готовился достойно отметить на дрейфующей льдине праздник Октября. К этому великому дню отважные исследователи Арктики завершили все приготовления к долгой полярной ночи, в условиях которой ведение научных наблюдений значительно усложняется.
Собственно полярная ночь уже наступила, а с нею пришли и зимние стужи, доходящие до 36 градусов. Но темнота и морозы не застали исследователей врасплох. Сейчас собраны последние сборные дома на полозьях, и те, кто жил в палатках, справляют новоселье. Дома и другие грузы — продукты, баллоны с газом, новую научно-исследовательскую аппаратуру, а также письма родных, газеты, книги, журналы доставили героические полярные летчики И. П. Мазурук, И. С. Котов, И. И. Черевичный, Ф. А. Шатров, П. Г. Бахтинов, М. Н. Каминский и другие. Во мраке полярной ночи курс самолетов с Большой земли в лагерь станции, дрейфующей в необъятных просторах затянутого ледяной броней океана, прокладывали лучшие полярные штурманы — В. И. Аккуратов, Д. Н. Морозов и Н. Г. Кривошеев. Полетами непосредственно на месте руководил начальник управления полярной авиации Главсевморпути М. И. Морасанов.
В канун годовщины Октября в связи с доставкой грузов самолетами люди на дрейфующей льдине спали лишь урывками. Нужно было разгружать самолеты, собирать домики, оборудовать в различных местах льдины дополнительные склады — при этом, разумеется, не прерывая научных наблюдений.
В эти дни льдина делает самые причудливые зигзаги, то удаляясь, то вновь приближаясь к подводному хребту имени М. В. Ломоносова. Гидрологи станции ничего не имеют против таких зигзагов — им предоставляется возможность лучше оконтурить мощный хребет, протянувшийся от Новосибирских островов до Канадского архипелага. Толща океанской воды поэтому резко меняется: сегодня 1.600 метров или того меньше, а через несколько дней, — три с лишним километра.
Научные работники станции с каждым днем все большим количеством фактов опровергают старое представление о центральном полярном бассейне как о совершенно безжизненной зоне. В печати уже сообщалось о планктоне и различных рачках, вылавливаемых здесь гидрологами, о пуночках и чайках, залетавших в лагерь станции, о нерпах, убитых меткими выстрелами арктических исследователей, но, кажется, читатели не знают о таком факте: как-то гидролог Владимир Александрович Шамонтьев вылетел в район полюса на вертолете, чтобы сделать там гидрологические исследования. Опустившись на льдину, он и командир машины Алексей Бабенко, принялись долбить в многометровом льду лунку. Внезапно из-за торосов появилась медведица с двумя пестунами (годовалыми медвежатами), которые быстро приближались к исследователям с явно агрессивной целью Так как у Шамонтьева и Бабенко с собой не было оружия, то они побежали к вертолету, где оставили ружья. Медведи бросились им наперерез. Однако людям удалось опередить «хозяев Арктики» и раньше добежать до машины. Дело кончилось тем. что два медведя были убиты. При разделке туши у одного из них в желудке оказалась... резиновая оболочка радиозонда.
Неоценимыми сведениями о климате Центральной Арктики обогащают советскую науку работники станции. Еще сравнительно недавно считалось, что над Центральной Арктикой висит постоянная «полярная шапка» холодного воздуха. Советские исследователи впервые выяснили, что и в этом районе имеет место активная циклоническая деятельность, происходит сложное взаимодействие арктического воздуха с теплыми воздушными массами, поступающими из Атлантики и Тихого океана. Здесь — «кухня» погоды над значительной частью европейско-азиатского континента. Выяснить закономерности этой «кухни» — задача большой научной и народнохозяйственной значимости. Эту задачу успешно решают метеорологи и аэрологи станции. Не обходится дело и без своего рода метеорологических курьезов. Так, например, в один из дней был абсолютный штиль, на высоте же 150 метров радиозонд зафиксировал штормовой ветер.
Тяжел труд арктических исследователей. В лютый мороз, на пронизывающем ветру приходится иногда часами работать голыми руками с металлической аппаратурой. Но трудности лишь закаляют этот замечательный коллектив, сплоченный партийной организацией. Кстати — о партийной организации. На днях состоялось ее отчетно-выборное собрание. Коммунисты, составляющие половину всего коллектива, по-деловому обсудили свою работу. Собрание показало, что все коммунисты до единого с честью осуществляют свою авангардную роль члена партии... Секретарем парторганизации тайным голосованием избран молодой ленинградский гидролог тов. Легенков.
Работа работой, но быт остается бытом. Он сложился здесь, приняв свои специфические формы. Если нет авральных работ, то обычно после ужина люди остаются на часок в кают-компании. Начальник станции А. Ф. Трешников, командир вертолета А. Ф. Бабенко, врач Виталий Волович, гидролог Саша Дмитриев играют в домино. Аэролог В. Г. Канаки и кинооператор Евгений Яцун размышляют над шахматной доской — нужно сделать очередной ход в матч по радио с коллективами станции «Северный полюс—4» и теплохода «Ленинград», который сейчас находится где-то в южном полушарии. Местные художники А. Е. Змачинский и Игорь Цигельницкий рисуют — готовится праздничный номер стенной газеты. Не видно здесь радистов — К. М. Курко и Леонида Розбаш. Это и понятно: они несколько дней тому назад начали связь с любителями-коротковолновиками. Их позывная «Упол-3» знакома уже многим коротковолновикам.
... Полярная ночь. В темном куполе неба слабо мерцают звезды. На горизонте чернеют нагромождения торосов. Тишина — абсолютная. И вдруг эта тишина взрывается — из радиорубки доносится знакомый и такой близкий сердцу бой кремлевских курантов, а затем над ледяной пустыней проплывает торжественная мелодия гимна Советского Союза... Вот она — Родина, великая социалистическая Отчизна...
Родине в канун великого праздника ее отважные сыны с дрейфующей льдины на крыше мира шлют сыновний октябрьский привет.
На снимке: метеоролог дрейфующей научно-исследовательской станции «Северный полюс—3» А. Д. Малков ведет наблюдение за солнечной радиацией.
Фото Б. Савестьянова (Фотохроника ТАСС).
В ледяной пустыне Арктики
От лагеря научной дрейфующей станции «Северный полюс — 3» до ближайшей точки советской земли — острова Рудольфа — около тысячи двухсот километров безмолвной ледяной пустыни. Однако жизнь в лагере дрейфующей станции пульсирует так же, как и в любом уголке нашей Родины. Коллектив станции в эти дни готовился достойно отметить на дрейфующей льдине праздник Октября. К этому великому дню отважные исследователи Арктики завершили все приготовления к долгой полярной ночи, в условиях которой ведение научных наблюдений значительно усложняется.
Собственно полярная ночь уже наступила, а с нею пришли и зимние стужи, доходящие до 36 градусов. Но темнота и морозы не застали исследователей врасплох. Сейчас собраны последние сборные дома на полозьях, и те, кто жил в палатках, справляют новоселье. Дома и другие грузы — продукты, баллоны с газом, новую научно-исследовательскую аппаратуру, а также письма родных, газеты, книги, журналы доставили героические полярные летчики И. П. Мазурук, И. С. Котов, И. И. Черевичный, Ф. А. Шатров, П. Г. Бахтинов, М. Н. Каминский и другие. Во мраке полярной ночи курс самолетов с Большой земли в лагерь станции, дрейфующей в необъятных просторах затянутого ледяной броней океана, прокладывали лучшие полярные штурманы — В. И. Аккуратов, Д. Н. Морозов и Н. Г. Кривошеев. Полетами непосредственно на месте руководил начальник управления полярной авиации Главсевморпути М. И. Морасанов.
В канун годовщины Октября в связи с доставкой грузов самолетами люди на дрейфующей льдине спали лишь урывками. Нужно было разгружать самолеты, собирать домики, оборудовать в различных местах льдины дополнительные склады — при этом, разумеется, не прерывая научных наблюдений.
В эти дни льдина делает самые причудливые зигзаги, то удаляясь, то вновь приближаясь к подводному хребту имени М. В. Ломоносова. Гидрологи станции ничего не имеют против таких зигзагов — им предоставляется возможность лучше оконтурить мощный хребет, протянувшийся от Новосибирских островов до Канадского архипелага. Толща океанской воды поэтому резко меняется: сегодня 1.600 метров или того меньше, а через несколько дней, — три с лишним километра.
Научные работники станции с каждым днем все большим количеством фактов опровергают старое представление о центральном полярном бассейне как о совершенно безжизненной зоне. В печати уже сообщалось о планктоне и различных рачках, вылавливаемых здесь гидрологами, о пуночках и чайках, залетавших в лагерь станции, о нерпах, убитых меткими выстрелами арктических исследователей, но, кажется, читатели не знают о таком факте: как-то гидролог Владимир Александрович Шамонтьев вылетел в район полюса на вертолете, чтобы сделать там гидрологические исследования. Опустившись на льдину, он и командир машины Алексей Бабенко, принялись долбить в многометровом льду лунку. Внезапно из-за торосов появилась медведица с двумя пестунами (годовалыми медвежатами), которые быстро приближались к исследователям с явно агрессивной целью Так как у Шамонтьева и Бабенко с собой не было оружия, то они побежали к вертолету, где оставили ружья. Медведи бросились им наперерез. Однако людям удалось опередить «хозяев Арктики» и раньше добежать до машины. Дело кончилось тем. что два медведя были убиты. При разделке туши у одного из них в желудке оказалась... резиновая оболочка радиозонда.
Неоценимыми сведениями о климате Центральной Арктики обогащают советскую науку работники станции. Еще сравнительно недавно считалось, что над Центральной Арктикой висит постоянная «полярная шапка» холодного воздуха. Советские исследователи впервые выяснили, что и в этом районе имеет место активная циклоническая деятельность, происходит сложное взаимодействие арктического воздуха с теплыми воздушными массами, поступающими из Атлантики и Тихого океана. Здесь — «кухня» погоды над значительной частью европейско-азиатского континента. Выяснить закономерности этой «кухни» — задача большой научной и народнохозяйственной значимости. Эту задачу успешно решают метеорологи и аэрологи станции. Не обходится дело и без своего рода метеорологических курьезов. Так, например, в один из дней был абсолютный штиль, на высоте же 150 метров радиозонд зафиксировал штормовой ветер.
Тяжел труд арктических исследователей. В лютый мороз, на пронизывающем ветру приходится иногда часами работать голыми руками с металлической аппаратурой. Но трудности лишь закаляют этот замечательный коллектив, сплоченный партийной организацией. Кстати — о партийной организации. На днях состоялось ее отчетно-выборное собрание. Коммунисты, составляющие половину всего коллектива, по-деловому обсудили свою работу. Собрание показало, что все коммунисты до единого с честью осуществляют свою авангардную роль члена партии... Секретарем парторганизации тайным голосованием избран молодой ленинградский гидролог тов. Легенков.
Работа работой, но быт остается бытом. Он сложился здесь, приняв свои специфические формы. Если нет авральных работ, то обычно после ужина люди остаются на часок в кают-компании. Начальник станции А. Ф. Трешников, командир вертолета А. Ф. Бабенко, врач Виталий Волович, гидролог Саша Дмитриев играют в домино. Аэролог В. Г. Канаки и кинооператор Евгений Яцун размышляют над шахматной доской — нужно сделать очередной ход в матч по радио с коллективами станции «Северный полюс—4» и теплохода «Ленинград», который сейчас находится где-то в южном полушарии. Местные художники А. Е. Змачинский и Игорь Цигельницкий рисуют — готовится праздничный номер стенной газеты. Не видно здесь радистов — К. М. Курко и Леонида Розбаш. Это и понятно: они несколько дней тому назад начали связь с любителями-коротковолновиками. Их позывная «Упол-3» знакома уже многим коротковолновикам.
... Полярная ночь. В темном куполе неба слабо мерцают звезды. На горизонте чернеют нагромождения торосов. Тишина — абсолютная. И вдруг эта тишина взрывается — из радиорубки доносится знакомый и такой близкий сердцу бой кремлевских курантов, а затем над ледяной пустыней проплывает торжественная мелодия гимна Советского Союза... Вот она — Родина, великая социалистическая Отчизна...
Родине в канун великого праздника ее отважные сыны с дрейфующей льдины на крыше мира шлют сыновний октябрьский привет.
На снимке: метеоролог дрейфующей научно-исследовательской станции «Северный полюс—3» А. Д. Малков ведет наблюдение за солнечной радиацией.
Фото Б. Савестьянова (Фотохроника ТАСС).
И. APTЕMОB.
Спец. корр. ТАСС.
Станция «Северный полюс—3»
ноябрь 54 г.
Спец. корр. ТАСС.
Станция «Северный полюс—3»
ноябрь 54 г.
-
ББК-10 - Сообщения: 10193
- Зарегистрирован: 05 Ноябрь 2014 17:53
Сообщений: 69
• Страница 5 из 5 • 1, 2, 3, 4, 5
Вернуться в Дрейфующие научно-исследовательские станции
Кто сейчас на конференции
Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 3