НА ВОЗДУШНЫХ ПУТЯХ ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ
ОНИ УЧИЛИСЬ ПОКОРЯТЬ АРКТИКУ
Накануне исторического перелета.Моторист иркутского гидропорта т. ШергинТри года я работаю в иркутском гидропорте мотористом и пилота Доронина знаю хорошо. Доронин не раз доказал, что он - прекрасный товарищ по работе, достойный гражданин СССР.
27 февраля гидропорт получил приказ: перебросить наши самолеты во Владивосток для опасения челюскинцев. Мы, работники гидропорта, знали, что для спасения героев Арктики важен каждый час, поэтому на сбор и подготовку самолетов были брошены все силы. Заботливо была выбрала лучшая материальная часть и необходимые запасные части.
Доронин был в это время в Иркутске. Он несказанно обрадовался, когда узнал о том, что выбор правительственной комиссии пал на него. Доронин торопил нас.
29 февраля моторы были проверены и в ночь на 29 мы выехали в Хабаровск. Я должен был участвовать в сборке самолетов.
В Хабаровске нас встретил пилот Галышев. Оказалось, что парохода во Владивостоке придется ждать до 20 апреля. Наши пилоты не хотели ждать, поэтому они просили разрешения вылететь, не дожидаясь парохода. Получили телеграмму от правительственной комиссии по спасению челюскинцев — вылететь прямо из Хабаровска.
Пурга, разыгравшаяся не на шутку, тормозила вылет. Пилоты Доронин, Галышев и их бортмеханики Федоров и Савин рвались лететь и часто — часто справлялись о погоде. Но пурга не унималась. Сейчас трудно себе представить, как в такую погоду можно было собирать самолеты. За несколько шагов ничего не было видно. Но все же мы работали споро.
15 февраля самолеты были собраны, но метель не позволяла вылететь. Воспользовавшись небольшим затишьем, 16 марта испытали самолеты в воздухе.
Бортмеханик Федотов 15 и 16 февраля был болен, но когда 17-го апреля установилась летная погода, он моментально "выздоровел" и заявил, что он тоже летит. Мы много смеялись, когда на завтра врач приехал навестить "больного" Федотова.
Напрасно мы везли запасные части. На самолеты не было взято ни одного лишнего фунта. Учтена была каждая мелочь. Выброшены сидения в кабинах; летчики даже не взяли с собой свои кожаные пальто. За счет этих "мелочей" нужно было запастись горючим.
Каждый день я ждал с нетерпением известий о спасении челюскинцев — за наши самолеты я был вполне спокоен.
Мы все, знающие близко Доронина, Галышева, Молокова и бортмехаников Савина и Федотова, не могли не верить, что дело кончится успешно.
Любимый друг и товарищБортмеханик тов. ПобежимовВасилий Сергеевич Молоков — мой старый друг и товарищ. Мы с ним долго работали вместе. Еще в 1918 году встретились с ним на фронте в боевой обстановке. Тогда, в период упорных боев с врагами под Самарой, Нарвой, на северном фронте Молоков весь отдавался борьбе. Числился он механиком, но всегда был в первых рядах.
Кончилась гражданская война. Молоков, крестьянин подмосковной деревни, только в годы войны пришедший на московские заводы, сразу с фронта попал в школу летчиков. Работая инструктором школы, командиром звена и затем отряда, он и здесь в ответственном деле обучения молодых летчиков проявлял исключительно высокие качества. Его часть всегда была передовой.
После семи лет инструкторской работы Молоков пересел на гражданский самолет. В гражданской авиации ему дан ответственный участок — ночные перелеты по линии Омск — Новосибирск. Год работы на этой линии обогатил его большим опытом.
В 1933 году из Арктики шли Карская и Енисейская экспедиции. Первый пилот по проводке судов экспедиции — Молоков. Искусством пилотажа хорошей ориентировкой, знанием обстановки он обеспечил успех дела, налетав рекордное количество часов.
Сейчас из печати нам известны только детали героической работы летчиков, в том числе и Молокова, по спасению челюскинце. Но каждое новое сообщение подтверждает и дополняет годами сложившуюся характеристику Молокова, как чрезвычайно хорошего товарища не терпящего безделья, праздности, вечно занятого работой, примерного члена партии.
Можно только поражаться его работоспособности. Вот уже несколько лет он непрерывно в воздухе. Другие в такой обстановке быстро изнашиваются. О Молокове этого сказать нельзя. Несмотря на тяжелые условия инструкторской работы и непрерывные полеты в Арктику, Молоков выглядит замечательным крепышом. Особенно характерное в нем — это поразительное спокойствие в любой обстановке. Оказавшись в затруднении, он никогда не теряет присутствия духа. Это особенно ярко показали операции по спасению челюскинцев.
Молоков — герой Советского союза. Это — честно заслуженная награда!
Листки телеграмм— Папа скоро приедет, он уже телеграмму с парохода послал. А я теперь — ударник, к 1 мая в школе премию получил — градом новостей встречает нас девятилетий сын Молокова Валя. Новости оказываются достоверными, как в первой, так и во второй части.
Надежда Ивановна подтверждает:
Да, теперь осталось не так уж долго ждать приезда мужа. Весь мир удивляется тому, что операция спасения закончилась благополучно! Лично я верила в мужество и опытность наших летчиков, в их способность преодолеть опасности, остерегающие пилота Арктики на каждом шагу.
Василий, как и другие товарищи, был послан партией и правительством. Свой долг он выполнил. Но он — большевик, разве могло быть иначе? Высокая оценка дана его работе: звание героя Советского союза. Орден Ленина... Это звание он будет держать высоко.
Как он работал на Севере? В телеграммах Василий не многословен, да в них, пожалуй, и не было надобности. Газеты рассказали больше, чем самые многословные телеграммы. Разве можно не гордиться тем, что за работой, за судьбой наших полярников слежу не только я, но и все те, кому дорога советская авиация. Это значит: за ними следит с вниманием и любовью вся Страна Советов.
***
Телеграммы... Скуп и необычайно скромен язык серых листков с полосками телеграфной ленты...
— «Владивосток, «Смоленском» выхожу помощь челюскинцам»..
«Борт «Смоленска» 20 марта. Жив здоров...
«Анадырь 25 марта. Пиши больше, чаще. Вылет Уэллен задерживает пурга»...
«Анадырь, 28 марта. Места работы осталось 500. Ждем погоды. Жду подробностей вашем здоровья, что нового?»
Когда последний челюскинец почувствовал под ногами твердую землю, телеграф принес шесть слов:
«Уэллен, 21 апреля. Сообщи получение радиоприемника. Жив здоров. Молоков».
Еще одна коротенькая...
«Нахожусь бухте Провидения, жду парохода».
Затем — долгое молчание, наконец, 12 мая — новый серый листок...
«Борт «Смоленска». 9 мая. Молчал потому Провидение не было радио. Сейчас снова «Смоленске» откуда тебя, Валерия, горячо поздравляю первым мая. Целую. Скоро обратный путь: Молоков».
Всего несколько десятков слов, на которых о себе только два коротеньких — «жив здоров».
В этих, телеграммах — весь пилот, большевик Молоков. Скупой на слова, отдающий свою железную волю, неистощимую изобретательность великому делу освоения суровой ледяной Арктики.
Г. КУБЛИЦКИЙ.
БАНДО.