1 декабря 1995 года исполнилось 270 лет регулярным инструментальным метеорологическим наблюдениям в России. В связи с этим наш собственный корреспондент по Чаунскому району попросил доктора географических наук В. Н. Купецкого ответить на несколько вопросов.
— Валерий Николаевич, скажите, к каким же результатам пришла наука за столь внушительный период наблюдений?
— Чтобы ответить на этот вопрос, надо начать издалека. Еще до нашей эры древние греки знали, что надо соразмерять свою жизнь в месяцах по Луне, а в годах по Солнцу.
В прошлом веке Федор Тютчев писал:

Невозмутимый строй во всем,
Созвучье полное в природе:
Лишь в нашей призрачной свободе
Разлад мы с нею сознаем.

С годами в нашей науке произошло естественное разделение, дифференциация научных дисциплин. Оно привело к тому, что узкие специалисты, каждый зарываясь в свой окопчик, стали терять общую картину, не видя за деревьями леса.
Но такие великие географы, как президенты общества Л. С. Берг и С. В. Калесник, всегда учили, что ландшафтная оболочка Земли едина, неразрывна и взаимосвязана, что любые изменения в одном месте отражаются в другом. Даже в самые темные и глухие годы заката культа личности, в 1952 году, С. В. Калесник писал, что в природе «не может возникнуть ни классовая борьба, ни социалистическое соревнование». Он подчеркивал, что «облик ландшафта определяется не каким-либо отдельным фактором, а борьбой тех противоречий, которые в ландшафте содержатся. Поэтому нужно искать не ведущий фактор, а ведущие противоречия», то есть природный парадокс.
Но узкие специалисты искали только ведущий фактор, и потому они основательно подзапутались до полной и обескураживающей растерянности. Так, в начале века было ясно, что Арктика — кухня погоды. К середине века эту кухню перенесли в Антарктику, а в конце века — в тропики. В начале века считали, что, чем холоднее, тем льдов больше. К концу века появилось мнение, что, наоборот, чем больше льдов, тем холоднее.
В середине века в географию влились математики. Началась эпоха численного моделирования природы в противовес изжившему (казалось бы...) «ползучему эмпиризму». Считая природу случайной, вероятностной, «модельеры» обнаружили «неоднозначность математических решений», то есть отсутствие ответа на будущее. Они стали рассматривать климат как «математическое ожидание». Патриарх вычислительных методов профессор Н. А. Багров к концу века публикует статью «Климатический процесс как случайное блуждание». В ней он отметил «странное и удивительное свойство атмосферы» — дескать, она неустойчива. «Это один из парадоксов атмосферы и океана», — утверждает он. Выходит, материки, океаны, вращение Земли, поступление тепла — устойчивы, а вот атмосфера — нет, неустойчива, и, как пишет Н. А. Багров, она «хаотичным образом изменяет свое состояние». Вот какой сложный путь прошла наука за 270 лет своей жизни.
— Валерий Николаевич, лично вас, ведущего специалиста Певекского гидромета и многолетнего руководителя группы научно-оперативного обеспечения Штаба морских операций Восточного района Арктики, по-моему, невозможно причислить либо только к ученым, либо только к практикам. Вы на стыке науки и практики. Поэтому хотелось бы знать ваше мнение о выводах, как вы сказали, «модельеров» или по поводу заключения о «случайном блуждании» климатического процесса.
— Такой подход к природе в прогностическом плане оказался бесплодным и, значит, неверным, я уже давно пытаюсь доказать, что в противовес естественной дифференциации знаний требуется такая же естественная интеграция научных дисциплин, то есть более широкий взгляд на мир, чем узкая специализация. Для выхода из кризисного тупика следует искать альтернативные пути. И они есть. Примером тому служат книги А. Д. Сытинского и работы последних лет Б. А. Слепцова-Шевлевича, А. П. Резникова и многих других. По моему мнению, решение проблемы лежит в области учета внешних воздействий, которые древним грекам были известны еще до нашей эры.
— И все же, что меняется на нашей неизменной Земле?
— Многое. Через каждые 7 дней изменяется знак «солнечного ветра» — межпланетного магнитного поля — с плюса на минус и наоборот. Через каждые 14 дней изменяется форма водно-воздушной оболочки Земли. В квадратурах эта форма близка к шару, она смягчает контрасты давления между циклонами и антициклонами. В сигизии, на новолуние и полнолуние, эта форма вытягивается в эллипсоид, усиливая антициклоны вдоль длинной оси и углубляя циклоны вдоль короткой оси. В многолетнем плане через каждые 11 лет меняется суммарный магнитный знак «солнечного ветра». Учет этих внешних воздействий снимает трюки и парадоксы, превращает видимый хаос в неявный порядок, увеличивает заблаговременность всех видов прогнозов.
— А как вы оцениваете состояние прогностической деятельности в Певекском гидромете?
— В конце ноября из Дальневосточного пароходства нам пришла радиограмма, содержание которой отвечает на этот вопрос: «Благодарим совместную работу, качественные прогнозы! Желаем коллективу Певекгидромета здоровья и благополучной зимовки». Певек со своими прогнозами справляется и ему за свою работу не стыдно...

Вопросы задавал Игорь МОЛЧАНОВ. Газета «Крайний Север», 19 декабря 1995 года