Белов М. И.

Путешествия в страну Каменного Пояса

Миф о стране каменного пояса.

Среди картографических коллекций в Париже автор этих строк обнаружил неизвестную русскую карту Азиатского Севера, составленную в начале XVIII в. крестником Петра I П. Миллером. На карте нет градусной сетки. Новая Земля изображена так, как нигде и никогда ранее.

Петр Миллер происходил из старинной голландской торговой семьи, еще в середине XVII в. поселившейся в Москве. Петр I хорошо знал членов этой семьи и особенно отличал своего крестника, зарекомендовавшего себя путешествиями по Сибири. Миллер знал географию, любил древности. В начале 20-х годов Петр I поручил Петру Миллеру вместе с геодезистами организовать экспедицию, которая выяснила бы, возможен ли проход кораблей из Архангельска на Камчатку вдоль азиатского берега. В ходе подготовки этой экспедиции Петр Миллер собрал в Сибири и в центральных учреждениях Москвы все известные ему картографические материалы и на основе их составил большую карту Сибири, _ назвав ее «Расселение народов Северной Азии». В числе включенных в карту Миллера материалов были не дошедшие до нас карты -чертежи русских землепроходцев XVII в. С. Дежнева и М. Стадухина. Последний в своих «распросных речах» (1646 г.) заявил, что Новая Земля это «остров — Камень, в мори пояс. Они и промышленные люди смечают, все то один [Камень] идет, что ходят из Поморья, с Мезени на Новую Землю, и против Енисейского и Тазовского. и Ленского устья тот Камень тож все одна, что называют Новою Землею». Между нею и Азиатским материком показано море, а в районе Чукотского полуострова морской проход ведет к берегам Камчатского полуострова.

Обнаруженная в Париже русская географическая карта свидетельствует о том, какими в те далекие времена были географические представления о Новой Земле.

Изучение карты показало, что господствовавшее в то время представление о гигантской Новой Земле было одним из краеугольных камней картографии XVI-XVIII ее. И только с учетом его можно правильно понять цели экспедиций на Новую Землю и острова — архипелаги, расположенные к северу от евразийского побережья. Один из московских землеописателей середины XVII в. — имя его неизвестно — так определил суть проблемы поисков Новой Земли. Он писал: «Есть же пролива морская, именуемая акиан... как то ледяное море, яко и Новую Землю, никто не может проведати: пролива ли есть или море и Новая Земля-остров ли есть или твердая земля соединена с Америкой, се есть с Новым Светом, зане многие землеописатели чают, что Новая Земля соединяется с Севарною Америкою». Таким образом, перед исследователями и путешественниками стояла задача — определить естественные границы Новой Земли. На это ушли столетия; десятки поколений исследователей пытались решить эту проблему, особенно интересовал вопрос, соединяется ли Новая Земля с Северной Америкой.

Неоценимый вклад в исследование таинственной Новой Земли внесли русские. Жители Поморья первыми пришли на Новую Землю, развили в ее бухтах и заливах промыслы на моржа и тюленя, основали первые поселения.

Современное состояние документов не позволяет установить, когда была открыта Новая Земля. Возможно, это произошло в 1032 г., когда новгородский посадник на Северной Двине Улеб предпринял морское путешествие к Железным Воротам, как называли в древности новоземельский пролив Карские Ворота. Первое картографическое произведение о Новой Земле — это географическая карта, составленная в 1598 г. и изданная в Амстердаме. Голландская карта свидетельствует, что русские поморы к концу XVI в. обжили западное побережье южного острова и делали первые шаги на пути к самому загадочному и трудному для проникновения северному острову, окруженному туманами и льдами. На ней впервые названы русскими именами почти все известные тогда географические объекты — проливы и заливы. Кроме Маточкина

Шара, названного Матюшин Шар, здесь есть упоминание о Кармакульской губе, о Междушарском проливе и др.

Освоение западного побережья Новой Земли русскими подтверждают и материалы первой западноевропейской экспедиции, которая зазимовала на северной оконечности Новой Земли. Эту экспедицию, известную как экспедиция Виллема Баренца, снарядила Голландия в 1596-1597 гг. Голландский моряк не был новичком в арктических плаваниях. Прибыв на остров Медвежий, что лежит на полпути между материком и Шпицбергеном, голландцы решили разделиться. Один отряд отправился на Шпицберген, а другой, которым руководил Баренц, — на восток, к Новой Земле, чтобы обогнуть ее с севера, затем достичь Обской губы и оттуда подняться по реке Оби к столице Китая Кумбалик (Пекин). Тогда существовало странное представление, что Кумбалик расположен на озере, из которого вытекает река Обь. Конечно, это не имело ничего общего с реальностью. Река Обь вытекает не из озера, а образуется в предгорьях Алтая при слиянии рек Катуни и Бии.

Долго продвигался Баренц вдоль западного побережья Новой Земли, пока 19 августа не пришел на самый северный ее мыс-мыс Желания. Попытка пройти оттуда к Обской губе окончилась неудачей: тяжелые льды остановили голландцев. 21 августа 1596 г. теснимое льдами судно вошло в небольшую бухту на северовосточном берегу Новой Земли, названную ими Ледяной Гаванью, и осталось на вынужденную. зимовку. Решение остаться здесь на зиму можно отнести к числу безумно смелых, ведь до Баренца никто из западноевропейцев не зимовал в Арктике, которая признавалась враждебной человеку, населенной свирепыми зверями, готовыми растерзать людей. Дорого заплатили Баренц и его спутники за свою смелость. Еще в начале зимы в лагере Баренца умерло от цинги несколько человек. Об этой болезни голландцы ничего не знали и бороться с ней не умели. Сам Баренц едва держался на ногах. 14 июня 1597 г. он, бросив корабль, с оставшимися спутниками на лодках отправился в обратный путь. В начале пути он умер. Возвращение моряков походило на похороны — число умерших увеличивалось с каждым днем. И все же голландцы дошли до острова Междушарского, где их подобрали и переправили на материк русские поморы.

Зимовье Баренца в Ледяной Гавани обнаружили во второй половине XIX в. В Западную Европу были доставлены предметы, найденные на месте голландской зимовки. [В 1881 г. в честь В. Баренца на Оранских островах была установлена доска. С этой целью к островам подходило голландское судно «Виллем Баренц».]

Описание и дополнительное обследование места зимовки произвела советская экспедиция Б. В. Милорадовича в 1933 г. Остатки бревенчатой избы и некоторые предметы быта и одежды (деревянная обувь — колодка, которую носили тогда моряки, медный кувшин, металлические топор, ключ, наконечник остроги и др.) были доставлены в музей Арктики, где они бережно сохраняются.

Ледяная Гавань - это историческое место, здесь произошли выдающиеся события в истории исследования Арктики. Бесспорны заслуги Баренца перед наукой: он провел свой корабль за 77° с. ш. и впервые зазимовал в высоких широтах. Ценны и его осенне-зимние метеорологические наблюдения, которые выполнялись впервые. По-своему интересна географическая карта Баренца, изданная в Амстердаме в 1598 г. На ней появились относительно правильные очертания западного побережья архипелага. К сожалению, северо-восточный берег обрывается на параллели Ледяной Гавани, а это оставляло открытым вопрос, как далеко на восток простирается Новая Земля. Правда, она изображена недалеко от пролива, разделяющего Азию и Америку — мифического пролива Аниан. В этом смысле плавание Виллема Баренца не только не опровергло гипотезу Герарда Меркатора о широтном простирании Новой Земли, а в какой-то мере даже ее подтвердило.

Первый, кто убедился в том, что Новая Земля расположена на стыке Европейского и Азиатского континентов, а не простирается на восток, был житель Олонца Савва Лошкин. В 1742 г. с двенадцатью своими земляками-поморами он отправился на деревянном судне в сторону Новой Земли. Через Карские Ворота его судно вышло на восточный берег и вскоре достигло устья большой реки, которая теперь называется Савиной, Здесь поморы выгрузили разборную избу и зазимовали. Для них это было, очевидно, обычным делом. Летом Лошкин решил плыть на север. Он дошел до мыса Доходы, как называли тогда мыс Желания, обогнул его и вернулся вдоль западного берега, исхоженного поморами, на материк. Савва Лошкин совершил выдающееся плавание вокруг Новой Земли.

Память о походе Саввы Лошкина осталась на Новой Земле. На 71° 38'с. ш. в районе Савиной реки было обнаружено зимовье Лошкина и его товарищей. Еще в тридцатые годы XIX в. прапорщик Петр Пахтусов нашел эту постройку и поставленный поморами крест, на котором вырезано: «Поставлен сей животворящий крест на поклонение православным христианам, зимовщики 12 человек, кормщик Савва Ф...анов на Новой Земле по правую сторону Кусова Носа». На большой поперечине креста вырезана дата: «ЗСН году июля 9 дня».

Сделано несколько попыток дешифровать надпись на кресте. Упомянутая на кресте дата ЗСН, по летосчислению от «сотворения мира», означает 7250 год; чтобы перевести ее на современное летосчисление, от цифры 7250 надо отнять 5508. Получается 1742 год по календарю, введенному на Руси с 1 января 1700 г. по указу Петра I.

Дата же на кресте была вырезана Саввой Лошкиным и его спутниками спустя почти полстолетия после введения нового календаря в России. Значит, скорее всего ее вырезали приверженцы старой православной веры, Это подтверждает выражение: «Поставлен сей животворящий крест на поклонение православным христианам», принятое у старообрядцев, и то, что Лошкин не поставил свою подлинную фамилию (староверы предпочитали держать свои фамилии в тени).

Польза, труд, отвага.

В XVIII в. в результате реформ Петра I Россия превратилась в морскую державу, располагавшую одним из крупнейших парусных военно-морских и торговых флотов мира. Это позволило Российской империи выйти в Северный Ледовитый океан, заново изучать и осваивать арктическое мореплавание.

Первые плавания петровского флота совершались в Белом, Баренцевом и Печорском марях. Экипажи, прежде всего новых кораблей, построенных на холмогорских верфях, а с 1704 г. на верфях Архангельска, составлялись из поморов.

И богатые купцы, занятые лесным и зверобойным промыслами, были еще более заинтересованы, чем раньше, в открытии и освоении морских путей в Сибирь, идущих через новоземельские проливы.

В начале шестидесятых годов вице-губернатор Архангельской губернии Егор Головцын, человек широкообразованный, от имени состоятельных купцов обратился в Адмиралтейств-коллегию с просьбой снарядить на Новую Землю государственную экспедицию, ссылаясь на то, что недавно помор Шуерецкой волости Яков Чиракин открыл новый пролив. В течение девяти лет он плавал на Новую Землю кормщиком на коче купца Антона Бармина и однажды прошел «сквозь всю Землю» по проливу Маточкин Шар. И хотя об этом проливе поморы давно знали и ходили по нему еще в XVI в., Чиракин первым сделал его глазомерную съемку. Адмиралтейств-коллегия рассмотрела просьбу губернатора, но не торопилась снаряжать суда на Новую Землю, так как не располагала надежными географическими картами. На одних картах пролива, делящего Новую Землю надвое, не было, на других — он был «несходен». И только Морская академия подтвердила, что «оной малый пролив, называемый «Маточкин Шар», простирается от западного берега до восточного сквозь Новую Землю к Карскому морю по разности долгот градусов на 8».

Дело грозило не только затянуться, но и закончиться пустой отпиской, и Головцын обратился к Екатерине II с докладом, на который последовал быстрый ответ. Адмиралтейств-коллегии было приказано немедленно отправить в Маточкин Шар штурмана и матросов из состава морского флота. Однако расходы на продовольствие и все остальное взял на себя купец Антон Бармин. Он же подготовил судно типа коч, на котором плавал Чиракин. С Яковом Чиракиным пошло девять работников-поморов, из числа тех, кто уже ходил на Новую Землю.

Архангельская контора над портом поручила возглавить экспедицию никому ранее не известному, но знающему гидрографическое и картосоставительное дело штурману Федору Розмыслову. Тот в свою очередь пригласил штурмана Губина и матросов. Так составился экипаж судна, которое 10 июля 1768 г. покинуло Архан­гельск и при попутном ветре вышло в открытое море. Розмыслов должен был действовать «в интересах Российской коммерции» и для открытия «водяного хода с Тобольским городом» — говорилось в инструкции экспедиции. Однако Головцын, хорошо зная господствовавшие в те годы представления о Новой Земле, в том числе и теорию о близости ее к Американскому континенту, решил, что экспедиция должна выяснить спорный волрос. Он включил в инструкцию пункт, в котором говорилось, что экспедиция должна собрать данные: «... нельзя ли от тех широт, до которых он может дойти, воспринять путь в Северную Америку».

Розмыслову предлагалось плыть вдоль северо-восточных берегов Новой Земли в сторону Северной Америки. Четырнадцать человек на небольшом парусном судне, к тому же требовавшем капитального ремонта, при всем старании не могли выполнить грандиозных предначертаний организаторов экспедиции.

Уже на пути к Новой Земле коч дал сильную течь. Не покладая рук люди работали день и ночь, откачивая воду.

6 августа коч подошел к Новой Земле. Так как это была первая научная экспедиция на Новую Землю, то вполне естественно, что Розмыслов делал одно открытие за другим. Ему удалось установить значительную ошибку в положении Гусиного Носа. В связи с этим, сместилось положение и соседних географических объектов.

С интересом Розмыслов рассматривал находки, свидетельствующие о посещениях архипелага поморами. На острове Бритвин он нашел старинный русский крест, а в Маточкином Шаре-промысловую избу, которую решил взять на судно, чтобы установить в восточной части пролива. С помощью Якова Чиракина Розмыслов вскоре выполнил первую в истории исследований инструментальную опись всего этого пролива. В «корабельном журнале скупыми словами нарисована панорама, открывшаяся морякам, когда судно вышло в Карское море, свободное ото льда. Но едва лишь было пройдено несколько миль, как встретились тяжелые льды. Пришлось повернуть назад и остановиться на зиму

На Дровяном Носу, недалеко от выхода в Карское море, Губин с шестью работниками поставили избушку и зимовали в ней. Остальных Розмыслов и Чиракин перевели в Тюлений залив и поселили в избушке, привезенной с западного берега Новой Земли. От сильного мороза и сырого воздуха особенно страдал Я. Чира-кин. 17 ноября его не стало. Могила его вблизи избушки, где он жил. Гроб был опущен на небольшую глубину и заложен каменными плитами. Могилу еще в 1895 г. видел англичанин Пирсон, а позднее — А. А. Борисов и др. Вероятно, нетрудно будет отыскать ее — точное местоположение известно — и соорудить в районе зимовки в Тюленьем заливе Маточкина Шара памятный знак.

Зимой и весной цинга унесла еще нескольких участников похода.

Розмыслов ни на один день не прекращал наблюдения за природными явлениями. А как только открылась навигация, он снова направился к Карскому морю. Судно сильно текло, хотя законопачены были все обнаруженные отверстия, в киле сменены гнилые места, в бортах ржаными отрубями, смешанными с глиной, заделаны пробоины в обшивке. Сам командир чувствовал себя неважно, но он не желал возвращаться и продолжал продвижение по морю. На 73°4б' с. ш. к северо-востоку от Маточкина Шара встретилось сплошное ледяное поле, преодолеть которое было невозможно. Началось отступление ослабленных болезнями людей на судне, которое разваливалось на ходу. На западном берегу судно пришлось бросить, оставшиеся в живых вернулись в Архан­гельск на лодье промышленника Антона Ермолина.

Розмыслов с огорчением записал в своем журнале, как бы оправдываясь перед Адмиралтейств-коллегией: «И по закону приговорено, что можно получить самовольную смерть и называться убийцами».

Каменные плиты Тюленьего залива, могильные кресты на Дровяном Носу — места, напоминающие о подвиге русских моряков-исследователей.

Розмыслов начал исследование Новой Земли, которое не прекращалось затем в течение двух веков. В XIX в. изучение ее стало более интенсивным после того, как появились сообщения, что в губа Серебрянке обнаружены серебряные руды.

Еще в XV в. Иван Грозный посылал на Новую Землю рудо­знатцев. Но и в следующем столетии поиски серебра были безуспешными. Более того, попытки найти серебряные руды завершились трагедией. Многие участники экспедиции (1651-1653 гг.) пустозерского воеводы Романа Неплюева и сам воевода погибли от цинги «а побережье Печорского моря. Неудачей завершилась и экспедиция промышленника Ивана Нехлюдова, который, пройдя большую площадь Новой Земля в 1672 г., серебряной руды не нашел. В XVIII в. о новоземельских серебряных рудах писал В. В. Крестинин. Вот почему горное ведомство решило выяснить, есть ли серебряные руды на Новой Земле.

В 1807 г. с этой целью в губу Серебрянку было направлено одномачтовое судно «Пчела», на борту которого находилась экспедиция во главе с отставным штурманом Поспеловым и горным чиновником Лудловым. Вернувшись в Петербург, Лудлов авторитетно заявил, что серебряной руды на архипелаге нет. «Только нечаянно увидел он, — писал со слов горного инженера историк В. Берх, — на поверхности кусок свинцового блеска, в ста «центнерах которого находился, может быть, один золотник серебра». Отсутствие серебра подтвердили и геологические образцы, доставленные в русскую столицу: фрагмент тонкого слоя серы и медного колчедана.

Следующую экспедицию на Новую Землю снарядили моряки. Она работала на западном побережье Новой Земли и командовал ею Андрей Лазарев. Сколько — нибудь значительных исследований она не смогла провести из-за отсутствия навигационного времени — бриг «Новая Земля» поздно вышел в плавание.

Успешнее оказались четыре экспедиции Федора Петровича Литке. Ему удалось более точно, чем его предшественникам, определить географическое положение архипелага, его западных берегов от Карских Ворот до мыса Нассау, вычислить местоположение пролива Маточкин Шар, полуострова Канин Нос, восточной части Горла Белого моря, исправить карты мурманского побережья. Литке исследовал и положил на карту многие бухты, якорные стоянки, измерил морские глубины на большой площади, определил астро-геодезичеекие опорные пункты.

Исследования Литке позволили расширить район морских промыслов. Уже в 1834 г. на Новой Земле побывало 33 промысловых лодьи, в следующем году - 118.

Работы Литке сосредоточились преимущественно на западных берегах архипелага. Северного и восточного побережий они не коснулись.

На смену Литке, одному из будущих основателей Русского географического общества, пришли его товарищи — моряки, снискавшие славу отважных. Это подпоручик корпуса флотских штурманов Петр Кузьмич Пахтусов, кондуктор корпуса флотских штурманов Август Карлович Циволька. На материке и на островах Новой Земли возвышаются памятники в честь их бессмертных подвигов.

После четырех походов Литке Новая Земля перестала быть недосягаемой. И все же географы мало что могли сказать о крайних пределах Северного острова, в особенности о его северо-восточном побережье. Конечно, тогда уже не было людей, которые бы, повторяя гипотезы XVI-XVIII ее., могли утверждать, что Новая Земля соединяется с Северной Америкой или простирается далеко на восток в сторону реки Лены. Однако на Генеральной карте северного берега Сибири, изданной Гидрографическим департаментом Морского министерства уже после походов Литке, в 1829 г., северная оконечность Новой Земли показана неверно: она растянута по 77 параллели до устья реки Енисей.

Как видно, закрыть последнее белое пятно на географической карте архипелага было нелегко. И все же задачу своего времени, совершив настоящие подвиги во имя науки, моряки — гидрографы выполнили.

В Кронштадте, городе русской морской славы, в 1886 г. сооружен памятник одному из выдающихся моряков, чей подвиг способствовал раскрытию тайн Новой Земли. Это памятник Петру Кузьмичу Пахтусову перед зданием морского клуба, обращенного фасадом к гавани. На высоком постаменте возвышается бронзовая фигура морского офицера, который держит развернутую карту Новой Земли. На памятнике надписи: «Польза», «Труд», «Отвага». На нижней ступени барельефа — нос корабля, сжатого по бортам двумя адмиралтейскими якорями. Над носом корабля на постаменте — слова: «Л. К. Пахтусову, исследователю Новой Земли».

Второй памятник — это мраморное надгробие на Соломбальском кладбище в Архангельске, где похоронен Пахтусов. На надгробии высечено парусное судно и надпись: «Порутчик корпуса штурманов и кавалер П. К. Пахтусов, Умер 7 ноября 1835 г. от понесенных в походах трудов».

Третий памятник находится на Новой Земле в губе Каменка (южный берег). Это деревянная избушка. Здесь жил и работал Пахтусов со своими товарищами в 1832-1833 гг.

Почему же столько памятников поставлено Пахтусову, какие исследования он выполнил на Новой Земле? Прежде чем ответить на эти вопросы, скажем несколько слов об обстановке, предшествовавшей этой экспедиции. Географический и коммерческий ее характер совершенно очевиден. В организации плавания двух небольших поморских судов -карбаса «Новая земля» и шхуны «Енисей» — активную роль играли архангельские купцы. Они проектировали поход судов на Енисей, где рассчитывали на строительство порта для развития морской торговли. Шхуне «Енисей», которой командовал лейтенант Василий Андреевич Кротов, надлежало пройти Карское море, следуя проливом Маточкин Шар. Вполне понятно, что главной задачей экспедиции была морская опись восточного берега архипелага, которую должен был выполнить Пахтусов на небольшом судне «Новая Земля».

Плавание началось в августе 1832 г. У Канина Носа Пахтусов и Кротов разделились. Пахтусов пошел на север. Попутный ветер и почти свободное ото льда море поднимали настроение. Пахтусов верил в успех предприятия и считал, что неплохо подготовился к далекому походу. Еще в Архангельске он познакомился с материалами о плаваниях поморов вдоль восточного берега. Встречался он с мореходами, которые заверили его в том, что вдоль восточного берега можно доплыть до мыса Доходы. Они видели неоднократно, как побережье в летнее время освобождалось ото льда. «Поморы предшествующих экспедиций в полярные страны ободряли меня», — писал позднее Пахтусов.

Однако действительность оказалась сложнее — даже дойти до восточного берега не удалось. Командиру пришлось принять решение о первой зимовке на юго-восточном берегу Карских Ворот, в губе Каменка. Событием явилось обнаружение старой поморской избы, возле которой находились две могилы и деревянный крест. Из надписи на кресте явствовало, что его поставил в 1759 г. кормщик Иванов.

До того как наступила зима, девять человек закончили ремонт избы. В сентябре губа замерзла. Начались сильные морозы. Чтобы сохранить дисциплину и порядок, Пахтусов ввел на зимовке строгий режим, однако не все хорошо рассчитал. Избушка, построенная из сырого плавника, была мало приспособлена для жилья. Сырой и спертый воздух отрицательно оказывался на здоровье людей. Продовольствия зимовщикам хватало, к тому же близко подходили олени, которые пополняли запас свежего мяса;

В районе зимовки проводились метеорологические наблюдения. Сам командир измерял толщину льда. Весной, когда начались описные работы, в дружной команде Пахтусова появились больные цингой, несколько человек умерло. Летом Пахтусов на небольшой лодке направился вдоль восточного берега, производя промеры и опись, и открыл несколько бухт и речек. Все они получили имена его современников. На 71°38' были обнаружены две промысловые избы — целое зимовье. Здесь же стоял крест Саввы Лошкина (о нем говорилось выше).

Вернувшись на зимовку, Пахтусов приказал готовиться к новому плаванию, и 13 августа 1833 г. «Новая Земля» подошла к Маточкину Шару. Первая морская опись восточного берега острова Южного, таким образом, была завершена. Эта опись и карта, составленная в ходе работ, по мнению специалистов, были самыми точными в то время.

Так как наступала осень, маленькая гидрографическая экспедиция вернулась на материк. Здесь командир составил «Общие замечания о Новой Земле», в которых дал географическую характеристику, описал флору и фауну ее.

В июле 1834 г. Архангельск провожал на Новую Землю суда «Кротов» и «Казаков». Это были новые суда, и Пахтусов надеялся на еще более успешное плавание. Однако из-за ледовых условий мореходам пришлось зазимовать на западном берегу, а кондуктору корпуса флотских штурманов А. К. Цивольке на судне «Казаков» пройти в Маточкин Шар. На речке Чиракиной из сырого плавника были сооружены изба и баня. С наступлением лета Циволька на «Казакове» вышел к восточному берегу и описал его до полуострова, названного в честь известного в те годы композитора фон Флотта. В память о таком значительном продвижении вдоль восточного берега Циволька приказал установить крест, на котором была сделана надггись: «Крест сей поставлен корпуса флотских штурманов кондуктором Циволькою, доходившим сюда с описью по льду 24 апреля 1835 года».

Тем временем группа во главе с Пахтусовым начала штурм западного берега острова Северного. Генеральный план был такой: двигаться к мысу Желания с двух направлений, перебросив прежде на западный берег карбасы «Кротов» и «Казаков», а если это не удастся — перегнать суда по Маточкину Шару на восточный берег. Этому плану не удалось сбыться. На западном берегу в районе Горбовых островов был раздавлен льдами карбас «Казаков». Пахтусов и Циволька отступили на юг, а в середине августа Пахтусов на «Кротове» двинулся по Маточкину Шару на карскую сторону, чтобы плыть к мысу Желания. Но на 74°24'18" с. ш. путь преградили непроходимые льды.

Отступление на юг было печальным. Пахтусов душевно был сломлен, хотя и продолжал еще верить в успех. В Архангельске он приступил к подготовке плавания следующего года, но в ноябре 1835 г. умер. Ему едва исполнилось 36 лет.

Дело Пахтусова продолжал его сослуживец Август Карлович Циволька. На Новой Земле сохранился дом экспедиции Цивольки. В 1956 г. советские исследователи нашли и восстановили его, на доме закрепили упавшую мемориальную доску. В губе Мелкой, где стоит домик, находится и братская могила, на которой возвышается деревянный крест, на нем написано: «Здесь покоится прах н. э. к. ф. ш. Прапорщик Циволька окончил свою жизнь марта 16; дня 1839 года и еще 8 человек умерло во время зимовки от цынготной болезни из служителей. Крест поставлен к. ф. ш. прапорщиком Моисеевым».

Что же произошло с Циволькой и его товарищами, в каких условиях пришлось работать им на Новой Земле? В 1837 г. на Новую Землю прибыла экспедиция под руководством академика К. М. Бэра, в которой Циволька возглавлял морскую часть. На судне «Кротов» он должен был пройти в северную часть архипелага, что не смог выполнить в свое время П. К. Пахтусов.

В сентябре Бэр, завершив исследования, вернулся в Архан­гельск. Освободившись от обязанностей в этой экспедиции, Циволька направился вдоль западного берега, намереваясь достичь мыса Желания. Однако осенью арктические льды блокировали новоземельские берега и «Кротов» не смог пройти далеко на север. Цивольке ничего не оставалось, как вернуться на базу экспедиции — в губу Мелкую, а затем стать на зимовку. Прошла она в трудных условиях. У людей началась цинга, спасти их командир был не в силах. В домике, где жили моряки, был спертый воздух, ощущалась нехватка свежих продуктов. Зимой заболел и сам командир, весной, 16 марта, он умер. Положение стало еще более отчаянным. Люди чувствовали, что обречены и перестали активно бороться за жизнь. Скоро смерть настигла еще восьмерых моряков.

Продолжал выполнение экспедиционной программы, прапорщик флотских штурманов С. Моисеев; летом 1839 г. он произвел морскую опись нескольких заливов, после чего с остатками экспедиции вернулся на материк.

Таким образом, героические попытки военных моряков на парусных судах освоить северные берега Новой Земли результата не достигли, хотя исследования их обогатили научные знания об Арктике.

Жители Русского Поморья были неизменными участниками полярных походов. Мезенец Павел Откупщиков помогал экспедиции Ф. П. Литке, крестьянин из деревни Сороки Иван Гвоздарев участвовал в экспедиции Пахтусова и Цивольки, кемский промышленник Иван Богданов предоставил в распоряжение экспедиции Цивдльки, Бэра и Моисеева свое судно «Св. Иоанн». Судовые журналы, заполнявшиеся Богдановым во время плаваний у Новой Земли по заданию экспедиции, не опубликованные до сих пор, полны интересных сведений, в особенности об условиях навигации. Пахтусову и Бэру оказали помощь сумские зверопромышленники Афанасий Еремин и Иван Челюзгин. По существу Еремин спас Пахтусова от гибели, когда его карбас «Казаков» раздавило, льдами.

Десятки промысловых зимовий и безвестных крестов стояли до недавнего времени на восточном и западном берегах Новой Земли, зимовья нередко служили убежищем для потерпевших кораблекрушение. К сожалению, не все памятные знаки в новоземельских заливах и бухтах выявлены.

В истории освоения Новой Земли вторая половина XIX в. занимает особое место. С одной стороны, здесь явно на убыль пошли промыслы северных крестьян, с другой — Новой Землей все больше начинают интересоваться ученые. Об упадке поморских промыслов свидетельствовала статистика: в 1864 г. на Новую Землю ходило 14 судов, в 1876 г. — 10. Происходило это не потому, что ухудшились навигационные условия или перевелись бесстрашные люди. Поморы все еще появлялись в отдаленных бухтах и заливах Новой Земли, прокладывали по неизведанным местам маршруты. Например, в течение тридцати пяти лет на новоземельский промысел ходил Федор Иванович Воронин. Весь мир узнал о нем, когда в 1874 г. он доставил на материк из Пухова залива возвращавшихся с Земли Франца-Иосифа участников австро-венгерской экспедиции. Через два года Воронин на судне «Николай» доставил на Новую Землю избу для спасательной станции в Малой Кармакульской губе. Из семьи Ворониных вышел известный советский (капитан, водивший ледокольные суда по Северному морскому пути.

Причиной упадка новоземельокого промысла явилось то, что основное население Русского Севера оказалось втянутым в новые, более прибыльные экономические мероприятия — лесное дело и рыбную промышленность. Немалую роль сыграла и льготная торговля с соседней Норвегией. Овеянная легендами Новая Земля уже не (привлекала к себе внимания поморов. Теперь ее посещали в основном ученые, для которых она все еще была неизвестной землей.

В 1870 г. на побережье архипелага проводил гидрологические, биологические и магнитные исследования Александр Федорович Миддендорф, известный уже по путешествию на полуостров Тай­мыр. А через семь лет здесь изучал минералы шведский ученый, член Петербургской Академии наук А. Э. Норденшельд. В Швецию он увез большую геологическую, ботаническую и зоологическую коллекции. Здесь побывала геологическая экспедиция во главе с академиком Ф. Н. Чернышевым. Академики О. А. Баклунд и Б. Б. Голицын избрали Кармакульскую губу на Новой Земле для наблюдения за солнечным затмением 9 августа 1896 г.

В 1882-1883 гг. по программе исследований первого Международного полярного года в Малых Кармакулах велись наблюдения на специальной полярной станции. В 1877 г. на место строительства станции — в хорошо известную поморам бухту, где с XVI в. они охотились на моржей и белух, — на экспедиционной шхуне «Бакан» прибыла зимовочная экспедиция во главе с капитаоом Е. А. Тягиным. Кроме того, на берег сошло несколько семей ненцев из Канинской тундры. Цель зимовий Тягина — доказать (или опровергнуть) возможность пребывания на острове одновременно больших групп людей. Особенно волновала акклиматизация. Сам Тягин и его семья (зимой у супругов родился ребенок), обеспеченные здоровой пищей и хорошими жилищными условиями, провели зиму благополучно. Мужественно перенесли тридцатидвухградусные морозы русские поморы. Однако среди ненцев были случаи заболевания цингой, завершившиеся смертью.

В память о пребывании Тягин поставил на острове Кармакульском высокий деревянный столб, просматривавшийся с дальнего расстояния и служивший морякам отличным ориентиром.

Наблюдения по программе МПГ в Малых Кармакулах проводил флотский лейтенант К. П. Андреев. Весной 1883 г. врач станции Л. Ф. Гриневецкий в сопровождении ненцев решил пересечь Южный остров и выйти на восточный берег. Это был дерзкий переход-впервые люди вторгались во внутренние гористые районы Новой Земли. Против ожидания, горные поднятия оказались не более 250 м над уровнем моря, зато подтвердилось предположение о богатстве животного мира. Экспедиция Гриневецкого вошла яркой страницей в летопись изучения Арктики.

Ученые, однако, отлично понимали, что узнать все об архипелаге можно лишь в том случае, если будут исследованы внутренние районы и Северного острова.

В XX в. начался решительный штурм архипелага. Интересные исследования там провели зоологи Б. М. Житков и С. А. Бутурлин, направленные Обществом любителей естествознания, антропологии и этнографии. Их интересовали позвоночные животные, промысловые птицы. Они изучали жизнь и быт местного населения — ненцев, их приспособленность к суровым условиям Севера. На Новой Земле, в Маточкином Шаре, художник А. А. Борисов создал великолепные работы, выставленные в Музее Арктики и Антарктики в Ленинграде и в Архангельском областном музее. На родине художника в Красноборске создается мемориальный музей, а в 1974 г. был открыт памятник А. А. Борисову.

Кроме того, Борисов собирал коллекции животных и растений, проводил опись береговых участков. С этой целью он приобрел судно «Мечта», путешествие на котором закончилось неудачей. Судно унесло в Карское море. Это сильно подействовало на художника, любившего Север. В дальнейшем он изображал природу враждебной человеку. Одна из его картин, «Полночь в августе в Северном Ледовитом океане», получила на всемирной выставке в Париже самую высокую оценку. На ней отразилось двойственное отношение художника к Арктике. На фоне полярной пустыни из глубины вечной тьмы зловеще вырисовывается яркий пучок лучей солнца.

До недавнего времени в Маточкином Шаре стояли дом и мастерская А. А. Борисова. Это памятник освоения Арктики.

Первую из отважных экспедиций на Новую Землю в XX в. возглавил В. А. Русанов. За участие в революционном движении Русанов был сослан в Вологодскую губернию. Здесь он заинтересовался проблемами Севера, писал статьи о Камо-Печорском крае.

После окончания ссылки Русанов уехал в Париж и специализировался там в геологии. В 1907 г. он плавал на Новую Землю, собрал богатый материал для докторской диссертации. На небольшом карбасе прошел Магочкин Шар с запада на восток и обратно. В следующем году его пригласили принять участие в новоземельской французской экспедиции. Русанову особенно понравилась суровая природа Маточкина Шара. «Удивительной красоты дикая и величественная панорама, которая там постепенно развертывается. Сколько прелести и разнообразия в сочетании зеленых морских волн с обнаженными и разноцветными горными складками, со снегом и ледниками», — записал Русанов в полевом дневнике. Впервые в истории Новой Земли экспедиция, пересекла Северный остров пешком, от залива Незнаемого до Крестовой губы.

Переход этот был не из легких, и французы отказались идти, предоставив выполнить его русским.

В 1909 г. Русанов снова на Новой Земле. Вместе с Ильей и Санко Вылка на старой шлюпке русский геолог отправился вдоль западного берега на север, собрал материалы по геологии, обследовал Крестовую губу и дошел до полуострова Адмиралтейства.

Следующую экспедицию на Новую Землю было поручено возглавить Русанову.

Парусно-моторное судно «Дмитрий Солунский» вышло из Архангельска 12 июля 1910 г. Экспедиция должна была заснять западные берега архипелага и по возможности, памятуя жертвы, принесенные русскими моряками во время исследований в 20-30-е годы XIX в., обойти вокруг Северного острова, чтобы проложить трассу в Сибирь. В экспедиции участвовали ученые и опытные навигаторы. Судно было оснащено новейшими инструментами. Одним словом, организация экспедиции была отличной и результаты, которых она достигла, тоже.

16 августа 1910 г., спустя 314 лет после экспедиции В. Баренца и 150 лет после плавания Саввы Лошкина, Русанов достиг северного выступа Новой Земли-мыса Желания. Оттуда «Дмитрий Солунский» повернул на карскую сторону и, обходя тяжелые льды, через Маточкин Шар направился в Александровск-на-Мурмане.

Русанов составил первую полную карту Северного острова Новой Земли. Одновременно на основе своих наблюдений вычертил карту талантливый Илья Вылка, друг и соратник Русанова. Эта карта серьезно дополнила официальную морскую карту, подробно осветила восточное побережье между 73° 30' и 75° с. ш. По характеристике Русанова, Илья (Тыко) Вылка был незаменимым помощником в походах, отважным и решительным человеком: он — «живая карта Новой Земли». Он был от природы наделен способностью к рисованию. В годы Советской власти Вылка стал самым уважаемым человеком на архипелаге, председателем островного Совета.

В 1911 г. В. А. Русанов еще раз побывал в бухтах и заливах Новой Земли на парусно-моторной яхте. Судно прошло 1800 км, обойдя вокруг острова Южного. Русанов составил большой список новых географических открытий.

Исследованием архипелага занимался и Г. Я. Седов. Он начал с промера Крестовой губы, побывал в поселке Ольгинском, построенном первыми поселенцами. Постройки этого поселка сохранялись до недавнего времени как памятник освоения Арктики.

В 1912-1913 гг., направляясь к Северному полюсу, седовцы за зимовали на полуострове Панкратьева. В память об этом они поставили на мысе Обсерватории астрономический знак с выжженной на нем надписью о посещении.

Во время зимовки на полуострове Панкратьева небольшая группа зимовщиков — В. Ю. Визе, М. А. Павлов и два матроса — пересекла Северный остров от бухты, где стоял «Св. Фока», до залива Власьева на карской стороне, тем самым завершив опись карского побережья, начатую П. К. Пахтусовым. Была произведена съемка северо-западного и северного побережий. Седов, отправившийся к мысу Желания в сопровождении матроса А. Инютина, вел интересные заметки, из которых стало известно, что он видел русские кресты в самых отдаленных точках архипелага — на мысах Медвежьем и Желания. Некоторые из них он сфотографировал и описал.

Придавая большое значение своей первой маршрутной съемке, он решил поставить на мысе Желания знак в виде деревянного креста с одной перекладиной, К сожалению, надпись на перекладине сохранилась не целиком. На кресте написано: «Л-тъ Седовъ 1913 г. 20 апреля Е…». Этот знак видели в 1927 и 1948 гг. советские исследователи.

В районе мыса Желания Седов со спутником попали в очень сложные условия, к тому же началась снежная слепота. Однако Седов составил карту пройденного района. Собранные им важные материалы были обнаружены совсем недавно в архиве Главного гидрографического управления.

На берегу залива, ныне носящего имя Седова, два отважных человека поставили гидрографический знак — крест с одной (перекладиной, на котором сделана надпись о посещении.

В годы Советской власти Новая Земля — передовой форпост советской арктической науки. Здесь была построена первая геофизическая полярная обсерватория. Здесь впервые поднялся самолет-разведчик льдов, показывая путь караванам Карской экспедиции. Память о таких событиях запечатлена на острове в теперь уже ветхих научных павильонах, обелисках и в специальных памятных сооружениях. Их немного. И это потому, что события разворачивались чересчур стремительно и участвовавшие в них люди не успевали позаботиться о том, чтобы увековечить их. Молодая Республика Советов строила новую жизнь. Выражая всеобщее настроение советских людей того времени, В, Маяковский сказал: «Пусть лучшим памятником будет построенный в боях социализм!»

И все же история советского периода освоения Арктики не могла не оставить о себе памятных следов. Они весьма скромны, иногда невыразительны с точки зрения канонов монументального искусства, но дороги нам потому, что запечатлели первые шаги новой народной власти на таких далеких территориях, как Новая Земля.

Шел 1920 г. Начало его ознаменовалось изгнанием интервен­тов. Весной моряки Северного флота доставили на Новую Землю продовольствие для местного населения и промысловых артелей. На борту «Таймыра» первая арктическая советская экспедиция, которую возглавил Николай Васильевич Розе, а организовало Главное гидрографическое управление, прибыла в Маточкин Шар. Здесь намечалось построить мощную радиостанцию. Чтобы помочь судам, идущим через пролив в Карское море, на мысе Выходном был поставлен деревянный навигационно-опознаватель-ньй знак. Место, где он стоял, точно определено, и было бы желательно восстановить его в память о первом советском знаке — маяке в Арктике.

15 сентября «Таймыр» подошел к мысу Желания — бухте Витней. Это было первое советское судно на севере Новой Земли, и команда решила отметить это событие установкой деревянного знака в виде пирамиды. А еще через два дня на 75°30' с. ш, экспедиция открыла залив, единодушно названный заливом Благополучия.

Научные открытия экспедиции на «Таймыре» превзошли все ожидания. В. Ю. Визе и В. Н. Кедроливанский установили важную закономерность: воды Атлантики, проходя через арктические области, широким потоком вливаются в сибирские моря. Отсюда следовал вывод: запасы тепла в Карском море пополняются за счет атлантических вод.

В дальнейшем научные работы у побережья и на самой Новой Земле проводят созданные по указанию В. И. Ленина в Москве и Петрограде первые полярные институты — Плавучий морской институт и Северная научно-промысловая экспедиция, объединившие большие творческие коллективы ученых. В целях поддержания научных исследований и закрепления архипелага Новая Земля в составе Советской Республики Совет Труда и Обороны принял решение построить на острове первую арктическую обсерваторию — научную базу и опорный пункт на путях движения коммерческих судов из Европы на Енисей и Обь. Летом 1923 г. из Архангельска вышли суда «Мурман», «Купава» и «Малыгин» под командованием Н. Н. Матусевича. На борту их находились ученые, военные моряки, строительные рабочие. Через несколько дней они высадились в Маточкином Шаре. К концу сезона был построен дом обсерватории, домик для магнитных наблюдений и баня. Над маленьким поселком возвышалась радиомачта, связавшая остров с Большой землей. В следующем году в обсерваторию Матшар, как ее стали называть официально, завезли научное оборудование.

Первая радиодепеша из Матшара ушла 6 октября 1923 г. В ней на весь мир сообщалось: «Дружными усилиями рабочих, матросов, комсостава Отдельного Северного гидрографического отряда вчера благополучно закончена порученная отряду работа. Построена на Новой Земле радиостанция Маточкин Шар...». Создание в Советской Арктике первой геофизической обсерватории расценивалось в мире как несомненное достижение Советской власти. Опираясь на нее как на базу научных работ, советские ученые последовательно и глубоко исследовали архипелаг. В 1924 г. от обсерватории Маточкин Шар летчик Б. Г. Чухновский совершил несколько полетов над Карским морем с целью разведки льдов.

На острове крепло промысловое хозяйство. Рос зверобойный промысел, появился первый Совет, местные жители приобщались

к культуре и более организованным формам труда, в чем немалую роль играл Тыко Вылка. Хотя предыдущее поколение исследователей добилось несомненных успехов в изучении Северного острова и даже провело съемку северного побережья, почти ежегодно закрытого туманами и льдами, оставалось еще немало задач, от решения которых во многом зависели темпы и характер освоения.

В 1923 г. Севэкспедиция на восточном побережье Южного острова выявила несколько десятков новых, неизвестных ранее географических объектов — бухты и заливы. Им были присвоены имена советских ученых. Один залив был назван именем Николая Михайловича Книповича, выдающегося советского гидробиолога, посетившего Новую Землю в начале века с экспедицией Мурманской биологической станции.

На морском побережье и в горах ученые не раз встречали вещественные следы прошлого.

В 1925 г. Институт по изучению Севера, как стала называться с 1925 г. Севэкспедиция, снарядил экспедицию во главе с директором Р. Л. Самойловичем на парусно-моторном судне «Эльдинг». Во время плавания вокруг архипелага ученые положили на карты новые, неизвестные ранее заливы, присвоив им имена русских и советских ученых: залив Русанова, залив Неупокоева, залив Седова, бухта Евгенова. Поход вокруг Новой Земли продолжался 55 дней и, по существу, был вторым после плавания Саввы Лошкина. В. А. Русанову удалось выполнить это же лишь за две навигации.

Большой вклад в изучение Новой Земли внесли сотрудники Плавучего морского института, которые на первом советском научно-исследовательском судне «Персей» трижды побывали у берегов архипелага. Экспедициями руководил выдающийся организатор Иван Илларионович Месяцев. Плавая в Баренцевом, Норвежском и Карском морях, «Персей» не раз направлялся к Новой Земле, но московским ученым долгое время не удавалось подойти к мысу Желания. То льды преграждали путь, то океанографические рейсы «уводили» «Персей» в море, и снова приходилось откладывать на ближайшее будущее поход к мысу Желания. Лишь в 1927 г. мыс Желания был достигнут. В память об этом на мысе Желания персеевцы поставили памятный знак в виде деревянной пирамиды, на вершине которой укреплено пять пере­кладин.

Покинув северный мыс, «Персей» пошел на юг вдоль восточного берега, замкнув свой маршрут и совершив, таким образом, четвертое в истории плавание вокруг Новой Земли.

В Никольском Шаре, в губе Заблудшей, ученые обнаружили следы полярной трагедии, разыгравшейся сравнительно недавно.

Во время пешего маршрута они подошли к небольшому промысловому боту, выброшенному на берег. Все было загадочно: как попал он в глухую губу, почему его оставили люди. В полузатопленном суденышке нашли труп человека. Рядом с ним лежали его посмертные записки - дневник, из которого явствовало, что их вел Афанасий Григорьевич Росляков. Припомнили, что еще в 1925 г. в этой губе видели добротную избу, построенную из плавника. На стене была надпись: «Сию избу ставил А. Росляков в 1923 году». Внутри -койки в два яруса. К столу прибита записка: «Мы ушли в губу Каменку 24 сентября 1924 г.». Дневник, озаглавленный: «Сей дневник писал на Новой Земле южном конце Афанасий Григорьевич Росляков 1924 года 9/1», рассказал, следующее. Поморов было четверо. Двоих Росляков направил в Белушью губу к приходу с материка рейсового парохода. Сам Росляков и старик, имя которого не удалось разобрать, остались сторожить судно. Прошли месяцы. Настала зима, а ожидаемой помощи не было. Идти в поход они уже не могли и медленно доживали свои последние дни. Росляков скупыми словами нарисовал картину последних дней. Умер старик. И вот запись в дневнике, сделанная незадолго до смерти: «Лежу беспомощный, дожидая конца жизни. Последнее мое желание: если бы кто нашел меня и положил в камни — этот добрый человек. Кабы лежать на сухом берегу. Афанасий Росляков из Териберки».

Скорбным салютом проводили в могилу отважного человека. Его завещание было выполнено: могилу покрыли камнями.

В 1929 г. в книге «На «Персее» по полярным морям» С. В. Обручев подробно пересказал дневник А. Рослякова.

В тридцатые годы на Новую Землю еще раз снаряжалась экспедиция советских исследователей, которые пришли к окончательному выводу, что архипелаг не располагает природными ресурсами промышленного значения.

В годы Великой Отечественной войны фашистским кораблям не удалось овладеть новоземельскими проливами и закрыть для советских кораблей Северный морской путь. Но они не отказались от диверсий. Так, фашистские подводные лодки в 1942 г. напали на полярную станцию на мысе Желания, открытую там в 1931 г., и сожгли ее. Нападению подверглась и полярная станция в заливе Малые Кармакулы. Немецкая подводная лодка у северо-восточного побережья Новой Земли потопила научное судно Арктического института «Академик Шокальский». Научные сотрудники и члены экипажа под обстрелом фашистов высадились на дрейфующие льды и добрались до материка, оттуда прибыли в Спорый Наволок.

После войны широким фронтом развернулись научные работы на архипелаге. Десятки экспедиций участвовали в гляциологических исследованиях. Были составлены новые лоции и более совершенные карты, вышли в свет крупные монографии по географии архипелага.

«Камень, в мори пояс», — так назвал Новую Землю землепроходец XVII в. М. Стадухин. Ее слава — в делах скромных и мужественных людей. На деревянных скрижалях запечатлены подвиги известных и неизвестных героев, отдавших свой труд, талант и жизнь освоению одного из выдающихся феноменов планеты Земля.

далее: На Земле XX века